Наталья МАЛЕЕВА

ЧУЖАЯ ПАМЯТЬ

К чему слова и что перо,
когда на сердце этот камень,
когда, как каторжник ядро,
я волочу чужую память...1

На фронт Назим и Дамир, подделав документы, сбежали, когда им было по семнадцать лет, Назиму даже неполных. Советские войска уже шли по Германии, вот-вот должен был начаться штурм Берлина, и друзья очень боялись опоздать на войну. Но получилось так, что война нашла их раньше, чем они ее: на их эшелон налетел, наверное, последний у фашистов бомбардировщик. Дамир погиб, а Назим с перебитой рукой и оторванными двумя пальцами оказался в госпитале, где и встретил 9 Мая.
Встретил он там и Лену. Назим не сразу набрался храбрости первым заговорить с голубоглазой медсестричкой, но когда заговорил, оба даже удивились, до чего хорошо им оказалось вместе. Больше они почти не расставались и в родной аул Назима уехали мужем и женой.
Лена была кем угодно, только не изнеженной капризной барышней. Но они с Назимом были не просто разной национальности – разного культурного уровня, воспитания, жизненного уклада. И теперь она, потомственная москвичка, единственная дочь папы-врача и мамы-воспитательницы в детском саду, слишком многое не могла понять и принять. Почему она должна выходить из дома обязательно в платке и длинной юбке, немедленно вставать из-за общего стола и отправляться на кухню, когда к ним приходят гости, во всем молчаливо соглашаться с родителями Назима, даже если они, с точки зрения Лены, не правы? Почему вся многочисленная родня смотрит на нее, как на человека второго сорта: не такая невеста, по справедливости, полагалась их Назиму. Дома не было согласия, часто возникали ссоры. Обиды копились долго, почти два года. И когда Лена переполнилась ими, что называется, по макушку, после очередной размолвки она забрала крошечного сына и тайком уехала к родителям в Москву. Думала, Назим бросится за ней вдогонку, будет уговаривать вернуться, как, наверное, сделал бы на его месте отец Лены. Но Назима родители воспитали иначе: гордость превыше всего.
Прошло двадцать лет. Назим, глубоко оскорбленный таким, как он считал, предательством, больше за это время не женился. Один за другим умерли родители. Восемь старших сестер Назима давно были замужем и жили у мужей.
Однажды летним утром Назим вышел в огород. За ним круто поднимался кверху луг, местный сенокос, а внизу у склона шли возделанные полоски. На одной из них какая-то женщина жала ячмень, аккуратно складывая снопы. Назим узнал ее, это была Айтадж, бывшая невеста Дамира. Замуж она так и не вышла.
Что заставило Назима подойти к Айтадж? О чем они говорили в то утро? Об этом они никому не сказа

1. Автора этих строк, к сожалению, назвать не могу. Они взяты мною из статьи Ф.Шевеленко “Старый учитель и другие” в педагогическом альманахе “Новая еврейская школа”, №8 за 2000 г.

ли. Даже когда вскоре приглашали родных и соседей на свадьбу.
Через год у Назима и Айтадж родился сын Рустам, еще через пять – дочь Эльнара. Больше Аллах детей не дал немолодым уже родителям. Это было самое лучшее время для Назима и его семьи. Дома царил мир и лад, крепло хозяйство, Назим как фронтовик был одним из самых уважаемых в ауле людей. Неслышно, неспешно текли годы. Вот уже и Рустаму пришла пора отправляться в армию. Правда, тут он впервые в жизни проявил характер и не послушался родителей: или разрешите жениться, или сбегу из армии, весь род опозорю. Пришлось родителям уступить, да они особо и не возражали. Ильдуза не была солнцеподобной красавицей, но было в ней что-то... Таким не дарят розы и не пишут стихи, на таких женятся и становятся надежным мужским плечом. А Назиму и Айтадж главным образом пришлось по нраву, что Ильдуза – круглая сирота, не избалованная жизнью, трудолюбивая, почтительная.
Через положенный срок Рустаму в далекий Афганистан полетело письмо с радостной вестью: родился сын, назвали, как он хотел, Теймуром. Правда, письмо разминулось с Рустамом: он уже сам летел домой. В цинковом гробу.
С того черного дня в доме все пошло наперекос. Горе так ослепило и оглушило Назима и Айтадж, что они как-то не обратили внимания на то, что Эльнара, с золотой медалью окончив школу, уехала в город к тетке и поступила в институт. Выпорхнув из родного гнезда, она отведала свободы, и это не пошло ей на пользу – на последнем курсе она, не спросясь родителей, выскочила замуж. Был бы жив Рустам, Назим с сыном, наверное, крутыми мерами вернули бы ослушницу домой, но после гибели Рустама в Назиме и Айтадж что-то надломилось и сникло. Только маленький внук не давал совсем опустеть их дому и заставлял их продолжать жить. Они не раз предлагали Ильдузе оставить Теймура им, а самой устраивать свою жизнь, но она каждый раз отказывалась. Ей было страшно уходить из этого дома, где она стала как родная. Тем более, что в аул и вообще в страну пришло совсем другое время, непонятное и жуткое. Митинговый шум городов, правда, не долетал в их глухое селение, но единственная в ауле русская семья, за бесценок продав дом и все, что нельзя было увезти с собой, в спешке уехала из аула. Они сделали это вовремя, вскоре по окрестностям начались повальные грабежи и убийства русских. Кто это делал? Одни говорили, что это спустились с гор какие-то особые люди, которые никогда не работали, а сидели в каменных щелях и в полудреме дожидались своего часа, когда можно будет безнаказанно резать и грабить. Но, скорее всего, это в обычных парнях с соседней улицы, которых их жертвы нередко знали с детства, пробудился какой-то злобный вирус, как бывает, когда потревожат чумной или холерный могильник. Вот и в ауле Назима и Айтадж завелась своя банда. Главарем ее стал Рауф Мамедов, недавно вернувшийся с сибирского лесоповала, куда угодил когда-то за жестокое убийство любимой девчонки и парня, к которому ее приревновал. За эти годы он если и изменился, то в худшую сторону. Особенно это чувствовали на себе пленные русские. Выбор у них был невелик: либо принять ислам и стать таким же бандитом, либо рабом выполнять самую тяжелую и грязную работу, получая отбросы и побои. Еще хуже приходилось командирам и тем, кто мог оказать сопротивление, хотя

Скачать полный текст в формате RTF