Алитет НЕМТУШКИН

МЕТКИ
НА ОЛЕНЬЕМ УХЕ

ОХОТНИЦА

Авдотья Лапуко еще в годы войны, молоденькой девушкой, когда во многих семьях не стало кормильцев, взялась за ружье и, считай, всю жизнь, с небольшими перерывами на воспитание маленьких детей, проохотилась и прожила в тайге. Факторий и поселков не любила, шумно, пьяно и непривычно душно в них было. То ли дело – тайга! И вот не стало старика и пришлось выехать в поселок, где жили ее выучившиеся деги. Переехала и с первых же дней замаялась, заскучала. Ни дров порубить, ни воды натаскать, ничего не надо делать, сиди, как пень.
Чтобы не быть большой обузой для дочери, через знакомых устроилась сторожить склады рыбкоопа. “Буду сидеть, так хоть за деньги” – сказала Авдотья.
Обходя базу рыбкоопа, расположившуюся на берегу реки, она увидела цепочку следов горностая. Посмотрела, пощупала палочкой – свежие, прибеигл с другой стороны реки. Проснулся азарт охотника, ей хотелось на охоту. На следующее дежурство Авдотья прихватила с собою капканчик и насторожила у дырки, куда лазил зверек... Наутро горностай сидел в капкане, поймался за самую шею.
Пришли кладовщики на работу, и она, улыбаясь, похвасталась: “Вот, пушнину поймала...”
Заведующий базой, толстый, брюхатый мужчина, всплеснул руками, смешно поймался за голову:
– Что ты, Авдотья, наделала!.. Надо же, а?.. Ты же нашу главную кошку поймала. Мыши же теперь нас съедят. Придется Болтаеву выговор сделать. Просил же я не брать в сторожа охотников. Пусть теперь сам мышей ловит!..

УХУ ХЛЕБАТЬ УШЕЛ...

В детстве у нас была собака по имени Качи. Умная сибирская лайка. Шла на любого зверя. Быстро находила белок, идущих по вершинам деревьев, одна останавливала сохатого, не боялась и хозяина тайги – амикана. Качи был первым и самым надежным помощником деда. Смешливый дед Ларион, старший брат моей бабушки, сверкая глазами, шутил:
– Лучше жену потерять, чем такую собаку, как Качи!..
Не знаю, как уж там осенью и зимой дед кормил Качи, но после окончания охоты для Качи наступали не лучшие дни жизни. И пес прекрасно понимал, что объедками и хлебовом у деда теперь сильно не разживешься и переходил на самообеспечение. Уходил в тайгу, кого-то ловил, добывал, чего-то находил и приходил домой всегда с набитым животом и полеживал где-нибудь в тени.
Как-то летом к нам заглянул сторож пороховушки Трифонов и сообщил:
– Ну, Ларион, наконец-то я изловил вора!.. У меня же на Гаинне в виске стоят морды и кто-то все время пакостит. Приду смотреть, а они уже высмотрены, да еще и на берегу валяются. Скараулил. Смотрю, твой

Качи идет, ступил на мосточек, хватает зубами морду и на берег. Ну, тут уж я его палкой, а-то хотел дробью по жопе... Погляди, вон как требуху-то набил...
Дед Ларион подзывает валявшегося в тени Качи, нюхает его виноватую морду и по-русски подтверждает:
– Верно, варнак, оннако уху хлебал... Ты, друг, сердись не делай, он у меня сапсем, как люди, летом сам чаевает...
– Вот я ему в следующий раз почаюю, – грозится Трифонов, – исшашлычу его!.. Этот случай после стал поводом для шуток деда. Увидит, что Качи не видно, сверкнет глазами и говорит:
– Ребятишки, что же вы не попросились с Качи в тайгу, он опять один ушел к Трифонову уху хлебать!..

АМИКАН – НЕХОРОШИЙ ЧЕЛОВЕК

В прошлом году в августе я ходил к горе Шаманский бубен за золотым корнем. Там, на склонах он густо произрастает, правда мелковатый, но ядреный, все хвалят. Мужики говорят, сделаешь настоечку, потом без бабы не спится.
Нашел полянку, смотрю, торчат желтенькие цветочки, уже краснеют, значит дошли. Взялся за дело. Увлекся, работаю, сколько копал – не помню. Я плоховато слышу, особенно на левое ухо, но все же услышал: что-то вороны раскричались, синички верещат. Кто их напугал?.. Чуть приподнимаюсь, и обмер, в стороне от меня, из-за кустов, тоже приподнимается большая мохнатая голова и целеустремленно смотрит на ярко-красную куртку, которую я повесил на сук лиственницы. Там же был мой рюкзак и карабин. Куртку колышет ветерком и создается впечатление, что она шевелится. Потом голова исчезает и показывается уже ближе к куртке. Крадется! “Ах, ты нехороший человек”, – думаю, – решил на своего брата по происхождению поохотиться! Так дело не пойдет!.. И что смешно, крадется, как человек. Приподнимется, а сам лапой около морды от комаров отмахивается. Что делать? У меня в руках только тесак, которым я копал корни. Пришла отчаянная мысль, соскакиваю и с диким криком, русской матерщиной, бегу к куртке. Не помню уж, как махал руками, что орал, но что-то вроде того, что я тебе, нехороший человек, покажу, как на своих охотиться. Амикан тоже вскочил, сделал несколько прыжков к куртке, а потом – раз, и скрылся в зарослях кустарников.
Подбегаю к куртке, хватаю карабин и жду. Никого, нигде. И – тишина. Даже вороны замолчали. Мой амикан так нигде и не показался. Как в воду канул.