В. ЗЛОБИН

ДЕДУШКА ИОНА*

После смерти родителей около двух лет мы, оставшиеся сиротами, жили во втором небольшом домике родителей, построенном матерью после смерти отца, со старушкой Ефимьюшкой, или как ее звали на селе — Просвирней.
Ефимьюшка была безродной и в доме родителей проживала много лет на правах родного человека, а основное ее занятие было — стряпание просвир для Березовской церкви.
Благодаря вниманию и заботам Ефимьюшки, в этот период мы не чувствовали своей сиротской доли, но Ефимьюшка была уже преклонного возраста, а следовательно свалившаяся на ее старенькие плечи нагрузка оказалась не под силу.
В опекуны над нами определили родственника нашей матери крестьянина Терентьева, и он перевез меня и брата Григория к себе в дом дер. Терентьево, а сестру Анну Ефимьюшка увезла в гор. Петроград и определила в пансионат, над которым шефствовала старушка царица Мария Федоровна.
В семье Терентьева мы вскоре в полной мере прочувствовали, что такое сирота.
Первый и второй побеги из дома опекуна Терентьева для нас оказались неудачными, а в третий, с рядом приключений и невзгод, на четвертые сутки все же удалось добраться до Березовки.
Сход крестьян села Березовка и деревни Шумково в опекуны над нами определил крестьянина Зыкова Павла Ионовича, проживающего в деревни Шумково.
Семья Зыкова состояла из четырех человек: опекун, его жена, а наша тетушка — Анастасия Мефодьевна; родители опекуна — Иона Алексеевич и Лукерья Парафонтьевна.
Руль хозяйствования держали в своих руках молодые — им было под тридцать, а старикам уже перевалило за шестьдесят.
Хозяйство опекуна в этот период времени росло как на дрожжах — он с каждым годом увеличивал количество рабочих лошадей, продуктивного скота и птицы; капитально обстроился, даже выстроил новый дом, хотя старый родительский ещё находился в хорошем состоянии и, даже сейчас, через шестьдесят лет, когда пишутся эти строки, в этом доме продовольственный магазин Берёзовского сельпо.
Когда нас определили к опекуну Зыкову, мне шёл восьмой, а брату Грише — шестой год, но опекун и его отец и в этом возрасте сумели запрячь нас в работу по хозяйству: уход за скотом и птицей, бороньба, работа на огороде, уборка усадьбы и т. д.
Бабушка Лукерия и тётушка Настасия были умными и добрыми женщинами, но в сравнении с матерями и родными бабушками они, конечно, не могли дать теплоты и родительской ласки, а просто только жалели нас.
Павел Ионович вообще-то имел уравновешенный характер, но он был требователен, самовластен и самолюбив. За незначительное неповиновение или ослушание он до безрассудства обрушивал свой гнев, не считаясь даже с последствиями.

* Глава из книги “Закалка в пути”

Характерной личностью являлся дед Иона. Особенно много у него чудачеств появлялось в запойные периоды.
В употреблении спиртного у деда Иона были свои особенности — периодами он по несколько месяцев не употреблял водки, но потом срывался и кутил,как правило,по две-три недели.

После выпитых первых нескольких рюмок дед запрягал в дормес мерина по кличке “Голубко” и подкатывал к винополке (кабаку). Домой дед возвращался с четвертью вина (три литра) и в компании своих собутыльников: стекольщика Фёдора Мухина, плотника Степана Аникеева, и крестьянина — пьяницы забулдыги по прозвищу “Скрипка”.
Через два-три дня компания увеличивалась — на горизонте появлялся слепой Ефрем, который всегда ходил по сёлам, расположенным в окрестностях г. Красноярска, имел большой круг знакомств и кормился мастерством рассказывать сказки и разные приключения из собственной жизни и жизни подобных себе.
В описываемый период Ефрему было за сорок — он обладал недюжинным умом, феноменальной памятью и приличной физической силой.
В молодости Ефрем получил хорошее образование, за какие-то дела был на каторге, неоднократно бежал, снова водворялся и освобождён только после полной потери зрения, но на родину не возвращался, и прижился среди сибиряков.
Хорошим нюхом на даровую выпивку обладал и баночник Борис, тоже в прошлом каторжник, а затем поселенец. Борис постоянного места жительства тоже не имел, специальностью его было, как он сам выражался, “кровопускание”.
Борис ходил по окрестным деревням и сёлам — ставил банки, пиявки, делал настойки и заварки из трав от разных недугов и, надо сказать, пользовался доверием и уважением у крестьян, особенно у женщин.
Вся эта компания много пила, мало спала и буйно себя вела.
Бабушка Лукерья носила им солонину — огурцы, капусту, грузди, а также жарила мясо с картошкой, рыбу, а иногда птицу и поросятину.

Частенько при помощи своих собутыльников дед Иона запрягал в дормес или телегу пару лошадей и вся компания с песнями и гиканьем совершала прогулки по улицам почти смежных четырёх деревень и сёл: Шумково, Злобино, Кожевенка и Берёзовка, а иногда укатывали в село Ладейка к дружку и собутыльнику деда Ионы — Кузнецову. В результате компания увеличивалась на одного-два человека и кутеж разгорался.
При совершении уличных прогулок дед Иона находил возможности и предлоги для остро-ощутимых развлечений.
В дер. Шумково проживали две еврейские семьи, один из них, по специальности портной, Моисей, славился трезвенником и осуждал мужиков за выпивку.
Компания деда Иона как-то возвращалась с очередной прогулки, а Моисей шел им навстречу. Подхватив на руки, его посадили за стол на почетное место под образа. Дед налил стакан водки, поставил перед Моисеем и сказал:

Скачать полный текст в формате RTF