К 80-летию А.И.Солженицына

Владимир ЮДИН,

профессор Тверского университета

ПРУССКИЕ НОЧИ

Александр Солженицын — поэт. Согласитесь, это звучит несколько неожиданно даже для тех, кто хорошо знает творчество выдающегося русского писателя.
Автор “Матренина двора”, “Одного дня Ивана Денисовича”, “лагерных” романов “В круге первом”, “Архипелаг ГУЛАГ”, многотомной историко-художественной эпопеи “Красное колесо”, А.Солженицын предстает эпиком, философом, документалистом с широчайшими историческими познаниями, писателем масштабного повествовательного таланта. И вдруг стихи, лирика, откровения души и сердца... Как-то трудно это совместить с обликом писателя, неизменно серьезного, глубоко сосредоточенного, даже замкнутого и сурового.
...О том, что Александр Солженицын писал стихи, я с удивлением впервые узнал из воспоминаний Натальи Алексеевны Решетовской — первой жены писателя (“В споре со временем”, 1975 г.) где на стр. 16-й есть такая фраза: “Несмотря на всю нашу занятость, весной 41-го мы с мужем приняли участие в смотре художественной самодеятельности вузов и техникумов Ростовской области: он — с чтением с в о и х стихов, я — с музыкальными номерами”. Однако особого значения новости не придал: кто в юности не пишет стихов?.. Однако, как оказалось, все было гораздо серьезнее.
У Н.А.Решетовской хранится драгоценная реликвия: чудом уцелевшая давняя пленка с записью голоса мужа. Молодой, еще неизвестный широкой читательской массе Солженицын читает свои стихи. Впечатление яркое! Голос чтеца заворачивающий. Богатый тембр, исключительно эмоциональная экспрессия, приподнятость, чувство глубокого внутреннего драматизма, т.е. высокий артистизм (хотя запись произведена в домашних условиях и для домашнего потребления).
В целом ряде западных изданий (в наших почему-то — никогда) в разные годы при подготовке докторской диссертации мне попадались беглые сообщения о стихотворных опытах А.Солженицына, но в их серьезность как-то не верилось: так, думал, не более чем забава писателя в минуты отдохновений от тяжкого, изнуряющего труда над романами и повестями, ведь далеко не каждому художнику слова одинаково подвластны прозаические и лирические жанры.
Однажды появилось сообщение в изданной в 1984 году “Посевом” книге М.Шнеерсона “Александр Солженицын” о том, что в 1952 году в Эки

бастузском особлаге Александр Исаевич сочинил стихотворение “Россия”, где есть такие строки:

Татарщин родимые
пятна
И сталинской гнили
гнусь -
На всех нас! во всех
нас!
Становится ими Русь.
В двухсотмиллионном
массиве,
О, как ты хрупка
и тонка,
Единственная Россия,
Неслышимая пока!..

Нет, подумал я, прочитав это стихотворение: тут забавой не пахнет, напротив, Солженицын стремится философски осмыслить драматическую судьбу России в контексте исторических времен и связей, пропуская былое через собственные ощущения, свою душу.
Феликс Медведев писал, как, копаясь в очередной раз на полках “Дома книги” в Париже, он нечаянно наткнулся на тоненький сборничек стихов Солженицына под названием “Прусские ночи”. Между тем, уже в 1974 году эта книжечка вышла в издательстве ИМКА-пресс, с которым давно дружит наша тверская областная библиотека, и нынче всякий желающий без труда может познакомиться со стихами поэта Александра Солженицына.
Позже выяснилось, что стихи, сочиненные и затверженные наизусть на Марфинской шарашке и в Экибастузском лагере, регулярно освежались в памяти их автора весьма экзотическим способом — с помощью... “четок”. Так и сохранились.
Известный западный исследователь русской литературы Жорж Нива пишет в своей книге о Солженицыне: “Прусские ночи” уже с 1950 года устанавливают ту органическую связь, которая проходит через все творчество Солженицына: от довоенного студента, роющегося в библиотеках, к офицеру 1944 года, который смотрит на горящий Хохенштайн и вспоминает Самсонова и собственного отца, к каторжнику 1948 года, сочиняющему “Прусские ночи”, и, наконец, к вермонтскому затворнику, вновь зарывшемуся в архивы, вновь старающемуся “связать” разбитую цепь времен и русской судьбы...”
“Прусские ночи” — судьбинные стихи. В них лирико-автобиографическое начало органично слилось с эпическим, общенародной судьбой. В них и Пруссия 44-го года, и Пруссия 14-го года, в которой сгинул бесследно отец писателя. В стихах отчетливо прослеживаются трагические мотивы истории XX столетия, это поэмные, т.е. сюжетные стихи, воплотившие в себе и судьбу автора, освободившего Европу от фашизма, и драму его поколения, обожженного беспощадным огнем войны. В них — и светлые любовные переживания, и страшные душевные потрясения, мотания, и скупая юношеская нежность... Лирик