Олег БЛАЖКО

ИМПЕРИЯ ЛЬДИН

ЗОЛОТЫЕ КУПОЛА

Государь император серебряных гроз,
твоя свита – из тёмных. К тому же – не спит,
полагая, что ночь – это слишком всерьёз.
Это город теней.
Не для всех он открыт.
По прошествии сроков, как белых дождей,
по прошествии жизни за номером пять –
во дворце ожидают приезда гостей,
и они не заставят себя долго ждать,
и появятся с той стороны облаков.
Ляжет вечер к воротам –
прохладен и сер.
Государь император страны дураков,
вышло так, что у нас по три дюжины вер
на десяток адептов.
И кто тут не жрец?
Кто, пусть раз, не зажёг в древнем храме свечу?
Святый Спасе, помилуй...
Небесный отец,
я бы пел общим хором. Но вот не хочу.

Я бы вышел во двор. А вокруг – терема.
Снегопад заметает – хоть сани готовь.
Ом, апостол Андрей...
Ом, апостол Фома, –
говорили архаты, что бог есть любовь.

Говорили, а лица – бледнее, чем снег,
и в глазах безнадёга зелёной тоски...
Мы не можем при мире. Наш дом на войне.
Мы привыкли бомбить. Мы привыкли в штыки.

Так аминь, Государь. Кто ещё здесь не пьян?
Ухмыляется месяц сиреневой мгле...
Снится братьям Чечня.
Снится братьям Афган.
Кто подался в быки, кто сидит на игле.
А другим – долгий путь после слова “прощай”,
и увидеть всё то, что пройти не успел...
Пьётся время, как свежезаваренный чай.
Но на дне – только дно.
А за дном – беспредел.

В колесе у сансары бубенчиков ряд,
и звенят золотисто –
послушай их звон...
Мы из этого звона отлили оклад,
но пока под него не сыскали икон.
Может статься, сойдёт за святого восход –
уберут оцепление с Лысой Горы.
Человеческий Сын не распят, а живёт
вне законов и правил нелепой игры.

По которой, нас делит –
на этих и тех –
новый маленький фюрер великой страны.
За моею душой несмываемый грех –
утверждать то, что мы повсеместно равны.

...Всё идёт, как идёт. С колокольни моей
виден Будда и Спас.
И сидящий Аллах.

Виден Киев ночной.
И пунктир фонарей.

Отражение звёзд в золотых куполах.

ИМПЕРИЯ ЛЬДИН. КОНЕЧНАЯ

Задёрнуты шторы. И прячась от света
поймёшь – ничего не вернётся назад.
Не то, чтоб трагедия виделась в этом,
гораздо точнее сказать, что – не рад
нехитрому факту: минуя вокзалы
твой скорый забрался в империю льдин.
И там, в тупике, поутру оказалось –
в вагоне безлюдно.
Ты ехал один.

В купе на стене фотографии. Лица –
всего лишь бумага. Зови, не зови...
И пристально смотрит портрет проводницы –
осколок случайной короткой любви,
которая сгинула где-то в дороге,
из тамбура спрыгнув на полном ходу,
теперь для других берегут её боги –
до срока отводят тоску и беду.

Погашены топки в помятых титанах,
где раньше бурлил и шумел кипяток,
остались в мечтах континенты и страны –
хотелось увидеть,
но так и не смог.

Остались неспетыми лучшие песни –
и полупустая скучает тетрадь,
слова умирают, и им не воскреснуть.
Нельзя возвратить.
Можно только терять.

Мобильный молчит.
Так положено.
Вроде.
Архив смс – беззастенчиво чист.
Ночами бесшумно по поезду бродит,
погибший пять станций тому, машинист –
в фуражке с кокардой и в синем мундире,
прозрачен и бледен, как призрачный сон...