Наталья ПЕТРОВА

ЧУВСТВИТЕЛЬНЫЙ ШТУЧОК

Накануне Нового года мне приснился необычный сон, что я хожу в каких-то странных пирамидах, не остроконечных, как известные египетские, а мексиканские – со срезанной верхушкой и площадкой наверху. Проснувшись, я вдруг почувствовала, что мне ужасно хочется щенка.
Вообще-то щенка мне нельзя – у меня давно уже аллергия на шерсть животных. А вдруг за эти годы, что я бросила даже думать о живности, вывелась какая-нибудь неаллергическая порода, подумала я и полезла на птичку.ру поискать такое чудо. Залезла на сервис “интерактивный подбор породы” и выбрала параметры собачки для самых ленивых: маленькая, с короткой шерстью и уж точно безо всякого тримминга, практически не линяющая, способная мало гулять и хорошо переносить одиночество, совместимая с детьми и спокойная. И выпало мне, как Ивану-дураку, две породы одна чудней другой: китайская голая и мексиканская голая. Китайцы оказались слабо совместимы с детьми и склоны к кожным проблемам, я их отмела. В результате мне по случаю достался щенок – голый, серо-розовый, с мохнатыми ушами. На ощупь – очень нежный. Порода, как мне сказали, называется ксоло или мексиканская голая. Я назвала его Тойнби.
На Старый новый год взглянуть на диковинную собачку пришла моя дальняя знакомая. Потрепав по головке щенка, бизнес-леди быстро потеряла к нему интерес, упала в кресло и завела рассказ о том, как ей надоели муж и любовник, как напорол косметолог с последней операцией и что она думает о смысле жизни. Все это звучало в ее устах довольно весело, и Тойнби было ринулся ей на коленки, но последняя операция косметолога как раз прошлась по ногам, и гостья попросила животное убрать. Тойнби не обиделся, сел напротив на полу и карими глазами с поволокой неотрывно уставился на рассказчицу. Она продолжила разговор, но через какое-то время не выдержала: “Он, что, слушает?” “Не знаю, я с ним сама две недели знакома. Не все еще понимаю”, – развела я руками. Тойнби подошел, положил лапы и голову на коленки гостьи, вздохнул и снова влажно уставился на нее. “Боже мой, я поняла, какой мужчина мне нужен”, – тихо протянула бизнес-леди, поглаживая шапочку. “Только мужу с любовником не говори, а то они из моей собачки сделают Му-му”, – захихикала я.
Вскоре мы с Тойнби уже вполне сносно делили всю территорию квартиры. В умной книжке я прочла, что наказывать надо только на месте преступления, а то собачка не сообразит, за что ей влетело. Поэтому пустив щенка в комнаты, я стала было ходить за ним, но пес воспринял это как игру и полез целоваться – потребность в контакте у него была огромная и он не упускал возможности притереться, пообниматься и лизнуть.
Когда он обжился, я бросила регулярную слежку – и вскоре обнаружила, что обложка книжечки по Мифологическому Таро, сменившая на журнальном столике том Артура Тойнби, основательно погрызена. Несмотря на заверения насчет амнезии, которая на

ступает у собак сразу после преступления, я все-таки поднесла злодея к книжке и, хлопнув по попе, отчитала. К моему удивлению ксоло отлично просек, за что ему попало. Я решила, что книжки книжками, а для конкретных мутантов надо вводить правила по ситуации. Поэтому я проявила уважение к собачьим правам в моем понимании и объявила его корзинку территорией мира: догнав его там, я только разражалась тирадами, но не трогала пса. Он быстро смекнул идею и чуть что, дул к корзинке со всех лап. Тирады он слушал, свернувшись калачиком и уткнув нос в хвост, так что, выпустив пар, я начинала смеяться на его умильный и смиренный вид, а он вылезал играть.
Будучи настигнут вне корзинки, он не кусался в ответ на мои поучительные шлепки по попе и, в принципе, не вредничал. Однажды я обнаружила щенка сметающимся с моей кровати – на покрывале была лужа. Я подхватила еще не протекшее покрывало, отстирала, но собачке все-таки слегка дала по попе, несмотря на сиротское сидение в корзинке. И указала на газетку – тут, мол, твой личный сортир. Тойнби сделал вид, что понял, но через полчаса из дальней комнаты я увидела пса, делающего лужу в прихожей и вскипела в секунду. Щенок обернулся, моментально понял, что сейчас будет, но вместо рывка к корзинке заорал так, что я застыла на месте и присела.
Мой розовый мутант размером с детскую игрушку верещал как базарная продавщица, у которой с прилавка украли кошелек. Сирены “Скорой помощи” не шли ни в какое сравнение с этим истошным причитанием: на такой звук сбегутся не то что все соседи по дому, а сразу милиция, служба “911”, Всемирный фонд защиты животных вместе и Международный красный крест. Под такие звуки невозможно наказать, потому что они однозначно УЖЕ звучат как “Спасите-помогите-убивають!”. Я так и застыла в изумлении и ужасе, что меня сейчас схватят за жестокое обращение с животными, – и ведь не докажешь ничего: вон они, шрамы-то. Скажет, что от побоев – и все! Пес продолжал верещать, я сдалась и пообещала: “Ладно, твоя взяла! Не буду наказывать!”. Тогда он смолк.
“Какой, блин, сообразительный!” – успела подумать я, и тут он обкакался прямо на месте. “Ну, это уже слишком!” – возмутилась я и кинулась к прихожей. Пес опять заверещал как резаный и рванул к корзинке, я за ним. Смекнув, что его территория мира сейчас на военном положении и в корзинке не спасешься, пес рванул кругами по кухне, разнося грязь мокрыми лапами, я, осклизаясь, понеслась за ним и поймала. Зверь укусил меня, я от неожиданности разжала руки, а он вырулил в коридор, забился в угол и перешел на зверский вой.

Скачать полный текст в формате RTF