СИНЯЯ ТЕТРАДЬ

“Вот эта синяя тетрадь
С моими детскими стихами...”
А.Ахматова

Юля РУСИНА, Даша БАРБАШОВА, 9 класс, Красноярская гимназия №10

“ГОРОЖАНИН
И ДРУГ ГОРОЖАН...”

Четыре этюда о молодых красноярских поэтах

Благодарим за моральную и творческую поддержку директора Литературного лицея М.О.Саввиных и сотрудников Музея сибирских писателей гимназии №10

Уважаемые читатели! Мы вынесли в заглавие статьи знаменитые строчки О.Мандельштама о Батюшкове, потому что образ, связующий художественные миры полюбившихся нам поэтов, – образ Города.
Каково самочувствие современного поэта-горожанина, какую роль в этом “безумном, безумном, безумном мире” он примеряет на себя, какую драму разыгрывает среди скудных постиндустриальных декораций? Мы попробовали заглянуть в творческую лабораторию четверых красноярских поэтов. Между ними разница в 10 лет. Татьяне Долгополовой – 37. Ивану Клиновому – 27. Юле Москвиной и Лучии Постикэ – по 17. Вместе с ними мы отправимся в путешествие по Городу.

ЭТЮД ПЕРВЫЙ. ТАТЬЯНА ДОЛГОПОЛОВА: СТРАННИЦА НА ВОКЗАЛЕ

Ведущий мотив лирики Татьяны Долгополовой – бесприютность и сиротство любящей женской души под ветрами и бурями постперестроечной России. Поэтесса – прямая преемница традиций, заложенных в русской культуре великими русскими поэтессами ХХ века – Ахматовой, Цветаевой, Ахмадулиной. Их влияние на поэтическую речь Татьяны Долгополовой настолько очевидно, что упоминание об этом ни у кого не вызывает возражений. Поэтесса ощущает себя законной – хотя и брошенной – дочерью огромной страны, проблемы и горести которой она переживает как собственные.

И в последнейшей хвори
Вспомнишь локон колечком...
Лужа – Черное море
Рядом с Черною речкой... (это о гибели Пушкина)

Все рядом – терем и тюрьма.
А смысл – за семью печатями.
Мира каждый век сходил с ума,
Но нынче спятил окончательно.

...огромная – полкарты заняла.
Насилу оторвавшись от игрушек.
Так спит, не зная подлости и зла,
Ребенок, разметавшись на подушке (это о России)

“Какая станция?” – спросила,
взглянув на сумрачный перрон.
И мне ответили: “Россия!” –
И отцепили мой вагон.

И так далее. Стихов гражданского, публицистического звучания у Татьяны Долгополовой немало. Тема Родины в ее творчестве идет из самого “напряженного” поэтического нерва. Но Родина для нее – пространство перебежек и перелетов. А Город – вечный вокзал, перевалочный пункт, место, на котором невозможно свить гнездо, осесть и утвердиться. Поэтому изначальная точка – Красноярск – почти совершенно ею не замечена. Зато замечена Москва. Ей посвящен цикл “Московское время”. Москва – “Город в дымке”, с ним играют в гляделки, ему посвящается “Подорожная” песня... все зыбко, скользко, непрочно.

Мы – плавучая станция метро.
Единственная в мире.
Мы – станция, которой нет ни в одной схеме...

В другом месте поэтесса называет Москву – “штрихом в картине вечных странствий”... и сознается самой себе, что

не здесь в меня перетекают силы
от тех корней, чей ствол давно спилили,
тех, что навек от света скрыл асфальт.

Но “корней” своих лирическая героиня Татьяны Долгополовой в какой-то определенной почве не чувствует... Образ Города сливается у нее с образом обманувшего любимого человека; он весь погружен в марево обмана, соблазна и разочарования:

Ты вышел из подъезда и лениво
шагаешь по вечернему двору.
Уж как ты долго, как ты терпеливо
прикуриваешь на ветру...
еще мгновение стоишь в раздумье:
на остановку? или взять такси?
И кашляешь в кулак, а ветер дунул,
И шарф – как флаг, и куртка – как пузырь.
И у обочины ты ждешь лишь малость,
уж ты всегда был с легкою рукой,
Вот и сейчас – такси само поймалось,
как окунь красноперый и дурной,
едва рыбацкую твою завидев стойку...
И вот уж точки фар слились в одну...
Мое окно выходит на помойку
Да и не подходила я к окну.

И – слава Богу – что в комнате с окнами на помойку – не дом героини, а временная остановка. Ей внушают надежду символы дороги – “красные яблоки светофоров”, “сквозняки из форточек”, конверты “в разноцветии марок”... телефонные номера, записанные на пачке сигарет... И – снова в путь: