Роберт ИТИЛЬ

ГОЛОВОКРУЖЕНИЕ

ГОЛОВОКРУЖЕНИЕ

Стол, что встречал солнечный свет у подоконника, помню, всегда был наполовину застлан растениями. За ними ухаживала мама, поливала, протирала с широких листьев пыль, наклоняясь, о чем-то с ними тихо беседовала. Сквозь солнечный свет их жилистые листья были видны насквозь, длинные хрупкие стебли иногда соскальзывали со стола, и падали на стулья, свисая над полом; мама говорила, им не хватает места. Рядом стояла черная печатная машинка, или графин с водой и граненый стакан, и когда мне хотелось пить, я наливал в стакан воду и всегда очень боялся его разбить. Мама говорила, я неуклюжий, и я ронял этот стакан, и он разбивался вдребезги, и его осколки в разлитой на полу воде блестели звездными драгоценностями.
Из окна была видна дорога, проходящая сквозь дворы к пронзившей небо башне. Дом, в котором мы жили, выходил окнами на запад, и летними вечерами комнату заливал теплый закат. Проникая сквозь шторы, он приобретал причудливые узоры, ложившиеся на мое лицо, когда я, в ожидании мамы, наблюдал за дорогой. Порой, на карниз садились птицы. Тогда, в страхе спугнуть их собственным дыханием, я замирал – поднималось головокружение – но встревоженные порывом ветра за окном, птицы срывались вниз, и я, наконец, замечал на улице её. Мама возвращалась, не спеша; выбрав взглядом наше окно, она смахивала с лица упавшие пряди волос и дарила мне рукой знак: “Ты меня ждал. Вот и я. Я вернулась”. Я бежал на кухню и ставил на огонь воду. Мы пили горячий чай с молоком, и мама рассказывала мне обо всем, что она сегодня видела и слышала. Дрожание оконных стекол от недопустимо низко пролетевшего самолета. Два неразлучных дерева, обвившиеся друг с другом десятилетними стволами. Исполненные тоской глаза собаки в подворотне. Иногда, вспоминая что-то, она смолкала, и ее рассеянный взгляд словно проникал насквозь моего. Потом она оживала, говорила, что сегодняшний день на исходе, но завтра будет следующий, и наша жизнь, ни на миг не останавливаясь, будет длиться вечно.
Я надолго оставался дома один. Я листал мамины книги, журналы, вновь и вновь обнаруживая на их страницах что-то новое: следы времени, казавшегося тогда неисправимо далеким, когда мама их впервые читала. Пометки на полях, загнутые уголки, слова, подчеркнутые выцветшей линией карандаша. Самой близкой книгой была музыкальная энциклопедия – ее большие престарелые страницы стали первым, к чему я прикоснулся чтением. Мама забирала ее, когда я уже засыпал – прижав её к груди, она стояла у изголовья моей кровати, и все мои ночные тревоги бессильно таяли. Она знала, что я не смогу уснуть, пока хотя бы на мгновение не почувствую рядом ее неприкрытую нежность присутствия.
Когда мне исполнилось одиннадцать лет, мама умерла. В тот день в окно кричали птицы; так громко, что их крик не сумело заглушить даже небо, опрокинутое ночным отчаянным ливнем.

САМАЯ БОЛЬШАЯ ТАЙНА СНЕГА
1.

Вечером отключили горячую воду. В кране пошумело, пошумело и стихло. Я подумал, какая гадость, не удастся принять ванну. Оказалось, и мыло кончилось – обмылок один остался, размером со спичечный коробок. “Надо будет пойти завтра и купить”, – подумал я. А потом пришла Ольга, соседка.
Ольга – очень темная личность. Однажды у нее в квартире нашли три человеческих трупа. “Пойдём ко мне, – сказала она, – у меня день рождения сегодня”. Я подумал, уж лучше праздничный торт, чем весь вечер в окно глядеть. Говорю: “Пошли”.
“Только к столу надо что-нибудь. Торт хотя бы...”
Я начал одеваться.

На топчане, за прилавками, подперев локтем голову, лежала продавщица. Оглядевшись, я понял, что кроме мыла разных сортов, на прилавках ничего нет. “Как раз”, – подумал я, вспомнив, что дома остался один обмылок. “Что, – говорю, – у вас, кроме мыла, больше ничего нет?” Продавщица грустно так посмотрела на меня и сказала, что магазин ограбили. “Вчера только. А мыло унести не смогли”, – ответила она, – “Вам сколько?”
Я взял сразу четыре куска и вышел. Мыло пахло яблоком.
Блестел мокрый асфальт, на дорогу падали листья и птицы. В соседнем квартале показался долгожданный круглосуточный. Стараясь не наступать на птиц, я пошел быстрее.

Ольга смотрела телевизор. “Это, – сказала она, – совсем новый фильм. Он о пагубном влиянии”.
“Пагубном влиянии чего?” – спросил я.
“Не знаю пока. Сама первый раз смотрю. А зачем тебе мыло?” – спросила она, увидев, как я выкладываю покупки на стол.
“А это, – говорю, – тебе подарок. Яблоком пахнет. Тебе сколько исполнилось?”.
“Нисколько, – ответила она, – Просто дома одной сидеть не хотелось. Так ты бы не согласился зайти, ну и вот...”
После небольшой паузы я подумал, сейчас самый подходящий момент спросить о тех трупах, и даже рот открыл. Но потом передумал. Сказал ей, мол, да – так бы зайти я не согласился бы. По клавишам карниза застучал дождь.
Мы немного посидели за столом. У Ольги разыгрался аппетит – она съела больше, чем я съел за сутки.

Скачать полный текст в формате RTF