Владимир НЕШУМОВ

МЕСТА

Неканонические строфы

* * *
Котловина плоскогорья с озером и пиала на столе с вином “Изабелла”, – между ними почти половина века; зрительно они – чаши, но всё же – разительно непохожи; и дело тут не в масштабе и в окружающем антураже, и не то, чтобы так уж сильно шарашат личные горечи-боли о недостижимости прошлого, а в отсутствии при взгляде в настоящем былой неожиданности, в наличии – совершенно другой.
* * *
Если первое шок-впечатление младенца в начале 40-х – огонь, то каково же мнение его, старика, на сегодня, усиленное течением двадцатого от Р.Х. Столетия о войне и о прочем социумном сранье? – воистину преисподня: слаб человек, соблазн велик, – из века в век – украсть велит; была страна враньём сильна, теперь она ворьём срамна.
* * *
На дорожке парка увлеченно разговаривают о чем-то важном две дамы, вероятнее всего – о покупках; играя со сверстником в прятки, выглядывает из-за маминой макси-юбки веснушчатая девчонка; и как это ни старомодно и повторно звучит, но личиком она в аккурат – грушевый цветок, который тычинками конопат.
* * *
Каштаны лопаются на брусчатке, рука в перчатке благосклонна устами шатена... старинный дом и пруд, и парк с мостами и аллеями, столетний дуб, олени в отдалении... прапрадед Александр там, будучи еще юнцом корнетом, вздыхал: “Шарман...” – имея адресат, и прапрабабушка была его предметом.
* * *
Моторка взрезывает воду по окружности прогулке туристической в угоду, и загадка-поговорка “еду-еду – следа нету” справедлива, озеро – не банка, не вскрывается, а вот береговой наружности деваться некуда – оправа, ее морока-участь – перед фотоаппаратами позировать; и если к тому времени взрывается над кедрами закат, то дребезгов ему вокруг не занимать.
* * *
Не пробел – незнание, а – предел, где чем дальше ли, глубже ли, выше ли, тем – уже, ну, – никак не протиснуться, во сколько бы раз не уменьшиться-истончиться, как бы еще и еще не умнеть-уметь, не хотеть-потеть... остается лишь оставить позади вчерашнего всего себя, то есть – преобразиться, а это значит: прежнему – помереть.
* * *
Хохочет-хочет-плачет девчонка: “Нет...” – и прячет трусишки под подушку, и страшно ей принять парнишку; тот подружку с намереньем “пронять”, не зная в деле толка, обнимет ненадолго: хотел-вспотел – и только; психейные серьезы похерить если: грезы, возвышенные слезы, останутся дела “в чем мама родила”;

их знатоки, пройдохи, зачем и что почем в пределах тела – доки; душа тут ни при чем.
* * *
Для жаркого бархатом слов угодника не жалко мохнатого треугольника, – такая вот женского рода логика... будто бы на “бис” на сцену актриса враспах из кулис, – так в качестве приза делит угол пополам биссектриса – дозволение “атаке” любовника; впрочем, и любовница не в накладе, оба рады вожделенной усладе.
* * *
Смешивается в молоко луна и расцветшая черемуха, свешивается из распахнутого окна веревка... некто ловко взбирается по выступам кирпичной кладки, благо – не особенно высоко; мог бы – и в двери, но очень уж едки, ну – сущие звери всевидящие соседки по лестничной клетке... юная дама, супруга полковника, дабы избежать скандала, принимая в отсутствие мужа в мае ночью поклонника, использует вместо перешага порога перелаз подоконника.
* * *
Еле-еле различается абрис далекого Эльбруса из окна; видится, или скорее угадывается его двуглавая белизна – двухголосие в унисон; график распределения Гаусса двоится, и – лавина-обвал, – это слышится крик учительницы: “Опять наш камчатник уставился в одну точку! Выйдите вон из класса, если вам не интересен излагаемый мною материал!”
* * *
Чистый азарт, не отягченные ничем летние деньки, города Ставрополя форштадт, игра на деньги: под акациями малышня-мальчики стукаются кто в чику, кто в альчики, у киоска верхом на ящике держит банчок – в очко – перед кепками-бакинками фиксатый блатнячок, за столиком под орехом лысые старики режутся в рамс, каракулево-седые картам предпочитают нарды.
* * *
В осеннем саду оставленная на самом верху кроны одиночная спелая груша дюшес вызывает желание – добыть, сопряженное с риском и страхом – утратить-лишиться, – ведь чтобы нежно-сохранно снять ее, нужен достаточно длинный с подхватом шест, и главное, говоря игрово, – не скиксить: то-то будет смеху и досады, если она ляпнется оземь у ног в лепеху сочной сладости на радость осам и мухам.
* * *
Мостик над пропастью висит-качается, совет-запрет опытного проводника: “Не нужно смотреть на дно

Скачать полный текст в формате RTF