Екатерина БЕЛЯЕВА
НЕБО ЕЩЁ СИНЕЕ
НА ДВА ГОЛОСА
– Глухими заборами да за город выбраться,
дремучими борами – ни сбиться, ни выдраться,
желание наглое хоть насмерть, да свидеться;
не выстоять – надвое располовиниться.
Не выстоять – значит ночами морозными
разбить своё имя в осколки меж соснами.
Воспрянуть – стать вровень
с столетьями грозными;
не выстоять – кануть под синими звёздами.
– Не вспомнить – и значит, слова затаённые
останутся в горле непроизнесённые;
и значит колодцы бездонные памяти
камнями завалены; значит на паперти
стоять тебе, нищему, с ладонью дрожащею,
протянутой жалко – дорога пропащего,
дорога свернувшего в сень безопасную,
забывшего ночь путеводную ясную.
– Оставив сомненья, не верь эзотерикам.
Дорога моя пробирается берегом,
рекой, островинами травомохнатыми,
гремящими, шепчущими перекатами.
Поспешно – но ты не смотри укоризненно;
борьба неизбежна, и всё же прижизненно
и небо, что выше и цели и истины,
и чёрные кедры с ветвями пушистыми.
– Чьё прошлое жалкой собакою брошенной
всё следом таскается тенью непрошенной,
тому, проклиная судьбу окаянную,
в потёмках сырых прозябать безымянному.
Но тот, кто внимая невнятному голосу
рискнёт пересечь пограничную полосу,
сквозь мшистые гати, болото горячее,
минуя дуплистое дерево зрячее –
ему, уходящему в чёрные заросли,
да сбудутся самые смелые замыслы,
да высветит память блужданья и тьму,
да будет любовь оберегом ему.
* * *
То время тяжело далось,
что ни беда – всё было мало,
и день пронизывал насквозь,
а ночь почти что добивала.
Одна держала на плаву
любовь – неведомая сила.
А я любила жизнь свою;
твою – тем более любила.
Но было всё, и всё – зима,
и снег, и незакрытый ставень...
И жизнь – отмерена сполна,
и каждый час – был жизни равен.
А мир, как будто незнаком,
сиял нездешней новизною...
Наш город синим февралём
плыл над спешащею толпою.
БЕНВОЛИО – В ПУСТОТУ...
Итак, один. И никого вокруг.
Где вы теперь, язвительные люди?
Где вы, умельцы шпагою вертеть,
Вероны цвет, бессовестные моты,
не знающие цену тем мгновеньям,
что называют жизнью. Да неужто
и там вы спорить станете! – о чём?
О чём?.. Но разбери меня на части,
когда б я понимал, что здесь служило
предметом страстной ярости и гнева!
Соперничать затем, чтоб доказать,
кто исступлённей соблюдёт нелепость
традиций, проклинаемых в веках?
Да, это всё не более, чем солнце
родной Италии, которое так жарко,
что кровь вскипает, затмевая разум...
Тогда – зачем меня ты пощадило,
не опалив мне сердца или шпагу
мою не раскалило докрасна,
чтоб я ворвался демоном возмездья
на улицы полуденной Вероны
вопя о том, что я не-понимаю,
под корень выжигая всё вокруг!..
Но нет, безумства кровью не унять.
Бог с ней, со шпагой. Сердце же и так
опалено и вновь покрыто пеплом.
Друзья, враги, не ставшие друзьями,
мне, право, было б веселее с вами
идти по той дороге, чем стоять
над вашими могилами. Пустое...
Последним быть из рода – что с того!
Я предпочту не принимать наследства.
Их жалкий, запоздалый мир, которым
они хотят закрыть себе глаза;
поистине, вот пиррова победа!
А впрочем... ведь слова мои отныне
все – смысла не имеют, как и ваш
слепой и затяжной, никчёмный спор,
никем не выигранный до сих пор.