Геннадий ЖУКОВ

ПИСЬМА ИЗ ГОРОДА

БУ СИ ДО

Любаше

Что милая девочка знала о струнах, о струнах?
Что знала о стали тоскливой, о стали тягучей?
О сумрачных сагах, о зимних застуженных рунах,
О ноте с диезом – об этой решетке колючей?

Что милая девочка знала о страсти, о страсти?
О страхе сиротском – когда размыкаются руки.
И ладят любимые руки привычные снасти,
Стальные и медные ладят. А это – к разлуке.

И что – ей же ей! – что ей там
в деревянных талмудах
Да библиях сказано: “Боже тебя упаси!”.
То сказано старцами лысыми, в коих полудах
Мерцает фитиль, чьи мозги прокоптил керосин.

– Господь не упас, а уж я тебя, дуру мясную,
За девичий лифчик не стану пасти на траве.
Ты хочешь свободы? Так сбрасывай сбрую!
Ты оду хотела? Играй на стальной тетиве!
Вот так говорю я!

Вот так говорит он и плачет,
И ладит железные жилы к судьбе неминучей,
А, может, не плачет, скорее, молчит и не плачет,
Но ладит железные жилы к судьбе неминучей,
И пробует жесткие струны, и, все-таки, плачет
Струною тоскливой, струною тягучей...

ПЛАСТИНКА. БАХ. ДОМ У МОРЯ

...В отлив ушла от берега вода,
Раскрылось дно, как сабельная рана,
Сгустился воздух, как в мехах органа,
И тишина настала, как беда.

Дичала ночь, готовясь к поединку,
Когда, на миг, оставив все дела,
Радист поставил пыльную пластинку,
И засвистела тонкая игла.

Из заоконья брызнуло стеклом.
Ворвался посвист – от натуги белый.
Ворвался ветер волком ошалелым
И заходил по комнате волчком.

Угасла спичка в дрогнувшей руке...
Заныли швы, грозя разъединиться.
Меж двух миров, задумавших сразиться,
Тряхнуло нас, как спички в коробке.

И дрогнула стихия. И пошла.
И ей навстречу вышла из органа
Торжественная муза Иоганна
И чаячьи раскинула крыла!

Оглохшие от рокота и крика
Сошлись, чтобы натешиться сполна!
Ударились... Насквозь прошла музы’ка
Столкнулись. И насквозь прошла волна.

Волна прошла. Подмяла корабли.
Свинцовым лбом, лоснящимся от масла,
Прошибла скалы. Пала и угасла...
А музыка растаяла вдали.

...Но что я ждал в ненастный этот миг?
Что встанет вал и встретит вал могучий?
Что вверх уйдет и пробуравит тучи
Из брызг и звуков скрученный язык?

Но что волна?.. Она не виновата.
Что – музыка?.. И я не виноват
В том, что во мне стихии и токката –
Как в час мятежный брат стоит на брата,
Как щит о щит и сталь о сталь стоят.

ПИСЬМА ИЗ ГОРОДА. ИДИОТ

У маленькой мамы в прорехе халата
Глядело набухшее нежное тело,
Носок бесконечный вязала палата,
Стенала – сопела – зубами скрипела.
Зачуханный доктор по розовым попкам
Похлопывал рожениц в знак одобренья,
И в этот же час совершались творенья,
И квело вопили творенья.

Детей фасовали по сверткам, по стопкам,
И в мир вывозили носами вперед.
И был там один, он чуть было не помер,
(Не понял, как нужно дышать, но не помер),
Потом он смеялся – как льдинка в бокале –
А прочие свертки над ним хохотали:
Мол, экая штучка, мол, выкинул номер –
Не понял, как нужно дышать, но не помер,
Не понял, как нужно дышать, идиот.
(А он и не понял. И он не поймет).

Он будет глядеть им в лицо – не дыша –
В мальчишечьи рты в пузырях и сметанах –
О, выдох и вдох – два огромных шиша,
Два кукиша, спрятанных в разных карманах,
Два страшных обмана... Пульсирует сон,
Как выдох и вдох неизвестной причины.
И он, не дыша, подглядел, как мужчины
Пульсируют мерно в объятиях жен,