уже светит по-весеннему, как будто твердит: “Спеши, живи! Радуйся!”
Двери долгожданного автобуса распахнулись, хочу непременно первой заскочить в автобус, но вдруг что-то почти вываливается на меня... Не сразу поняла я, что произошло. И только такой знакомый и противный крик кондукторши подсказал мне: справедливость торжествует!
На сей раз безбилетным пассажиром оказалась девчонка, маленькая, с огромным тяжелым портфелем. “Давай обратно! – подталкиваю в автобус несчастную злоумышленницу, – Мне два билета”. Трет рукавицей зареванные глаза, шмыгая носом, все еще пытается найти деньги в кармане. “Кого обмануть хочешь, а? Все деньги, поди, на жвачку потратила? И чему вас только учителя в школе-то вашей учат? Ни стыда, ни совести!” – не унимается кондукторша, оглядываясь по сторонам, как будто ищет поддержку у людей взрослых, и потому, конечно, умных. Но ей не повезло: людям все равно, они едут каждый по своим делам, и им не то что говорить, но даже смотреть на все это совсем не хочется.
Почему же мой взгляд так притягивает эта несуразная девчонка? Что в ней такого? А вот что: она напомнила мне меня. Меня, когда-то такую же маленькую и беззащитную... Смотрю на ее слипшиеся от слез длинные ресницы и вспоминаю, как ревела сама, не зная, что делать, когда по команде кондуктора двери последнего автобуса закрылись передо мной. Ведь додумалась же я тогда идти пешком поздно вечером, сокращая путь, мимо кладбища! Помню, как потом бранилась и плакала одновременно моя мама, как отец в тот вечер растирал мне замерзшие ноги спиртом и почему-то часто курил...
Неожиданно мои воспоминания прервались каким-то криком, но на этот раз возмущалась не кондукторша, а пытавшийся забраться в автобус пьяный мужик. Люди, казалось, слегка вздрогнули от шума, но затем по-прежнему погрузились в свои, а потому очень важные мысли. А кондукторша как-то ненавязчиво попыталась обилетить буйного пассажира. Недовольный, он ругнулся, замахнулся на нее уже пустой бутылкой. Бутылка выпала из рук незадачливого протестанта, и он стих, а потом и вовсе уснул. “Да ну его”, – пробурчала хозяйка салона и отвернулась к окну. В автобусе стало совсем тихо, только под сиденьем все еще брякала бутылка, упрямо напоминая о почетном пассажире...

Екатерина ГЛАДИЛИНА,
11 класс, г. Ачинск

СЧАСТЬЕ – ЛЕТЕТЬ

Оттолкнувшись легко от холодной земли, в небо вспорхнула птица. Вероятно, гордо и без сожаления об оставленном. Сама природа не наделила птицу умением оглядываться. С каждым взмахом сильного крыла она поднималась все выше и выше.
Осеннее небо, еще ясное, нежно-голубое, будто ждало ее. А птица, почувствовав независимость от мира земного, казалось, совсем не считала себя гостьей неба. Но и хозяйкой бесконечного небесного пространства ей тоже не суждено быть.

То с силой взмахивая крыльями, то расправляя их, птица не спешила исчезнуть в небесной высоте. Она будто красовалась перед существами земными, не умеющими летать. А может, просто растягивала удовольствие.
Спокойная небесная гладь, не имеющая ни начала, ни конца, будто открывала птице двери в новую жизнь. Какие чувства возникли бы у человека по пути в высь?
– Какие чувства возникли бы у человека по пути в высь? – вдруг спросил охотник у своего приятеля.
– Наверное, чувство счастья. Но оно непременно исчезло бы в следующую же минуту, – ответил второй охотник.
– Почему?
– Да потому что никому в мире не позволено лететь, быть свободным. Вот даже птица эта летит куда-то себе и не догадывается, что я в нее целюсь.
И тут второй охотник направил свое ружье на парящую в небе черную точку с крыльями. Глаза его заиграли. Руки, привыкшие за много лет к ружью, не дрожали, сердце тоже было спокойно. Лесную музыку на миг заглушил выстрел.
– Попал? – самодовольно спросил стрелявший.
Первый охотник молчал. Он взглядом следил за птицей.
– Кажется, только крыло слегка задел.
Птица не упала, продолжала лететь. Она летела медленно. Видно было, что ей трудно взмахивать раненым крылом. Она отчаянно стремилась вверх, но крыло-предатель не помогало ей в этом, и птица невольно опускалась.
– Сильно задел, – вымолвил первый охотник то ли просто устало, то ли с жалостью.
А птица боролась с болью, с ветром, ей надо было лететь. Около десяти минут охотники наблюдали за борьбой свободы со смертью. И кто-то вот-вот должен был победить.
Падая, птица скрылась за стволами деревьев. Там, где не было уже неба, а была земля.
Двое охотников молча уходили домой, не зная, умерла ли раненая птица; думали они об одном и том же.
Они возвращались с охоты, из лесного, еще зеленого, но уже желтеющего мира. Позади них оставалась жизнь, ее было слышно еще долго. Жизнь та отдавалась различными звуками, глухими и звонкими. Это просто мир со своими законами, чем-то похожий на наш, городской, современный, людской мир. В нашем обществе, называемом цивилизованным, также можно заметить птиц, умеющих летать. Охотники за чужой свободой, свободой души, не убивают ее на небе, на земле, где бы то ни было. А если и убивают, то этого не прощают им по пути в высь.

Мария СЕМЕНОВА,
9 класс, г. Красноярск

ВЕТЕР-ЗЛОДЕЙ

Утро. На дворе зима. Метель воет и воет. Я иду по улице с младшей сестренкой. Она держит меня за руку и прячется за мою спину от ветра, а он – злодей – все дует и дует, и норовит сбить с ног. Я тоже замерзла, но мне не за кого прятаться, нет передо мной маминой спины, ведь я уже совсем не ребенок... А когда-то, не