Илья ФОНЯКОВ

С ТЕХ САМЫХ ДНЕЙ...

День Победы я встретил в моем родном Ленинграде, через несколько дней после возвращения из эвакуации – из Курганской области. Много позже написал об этом стихи:

Помню этот день, стократ воспетый –
День, когда окончилась война.
Хлопнув по плечу меня: “С Победой!” –
Мне сказал какой-то старшина.

Промолчал в ответ я, потрясенный,
После – гордый целый день ходил,
Словно бы в борьбе святой, бессонной
Я со всеми вместе победил...

Имел ли я право на такое чувство? Ведь я не был в числе тех, кто защищал Родину и наш родной город. Я был одним из тех, кого защищали. Но я был в блокадном Ленинграде. Мы прожили там первую, самую тяжкую зиму и последующее лето. И лишь глубокой осенью, через грозную, хмурую Ладогу, под ночным небом, прочерченным трассирующими пулями, были вывезены на Большую землю. Так что некоторыми воспоминаниями я, пожалуй, вправе поделиться.
Есть такая книга: “Рисуют дети блокады”. Она вышла в нашем городе в 1969 году. Я тоже был блокадным ребенком. Детсадовцем. В ту самую зиму 1941-1942 года мама отдала меня в детский сад, и это спасло меня, как и многих. Потому что в детском саду три раза в день кормили. Не досыта, конечно – куда уж там! Есть мы были готовы в любую минуту. Но все-таки были способны думать временами о чем-то другом. Пели под фортепиано, рисовали. И я, как и все, много рисовал в ту пору. Летящий самолет в профиль получался у меня похожим на валенок носком вверх. Но моих рисунков в той книге нет. Зато в предисловии приводятся четыре стихотворных строчки:

Раз немецкий самолет
Полетел бомбить завод,
Но в завод он не попал,
Только изгородь сломал.

И сообщается, что стихи эти сочинил “воспитанник детского сада №42 Илюша Фоняков”. Ответственно подтверждаю: да, это мои строчки. Мне было шесть лет, когда я написал их. Не просто придумал, не произнес вслух, а именно написал, печатными, правда, буквами, под своим рисунком. Причем, помнится, остался не вполне доволен написанным. Оно конечно, “в завод он не попал”, черный свой замысел не осуществил, но изгородь-то все-таки сломал. Нашу изгородь! И после некоторого раздумья возник новый вариант:

Сел фашист на самолет,
Полетел бомбить завод,
Но завод не обнаружил,
Сбросил бомбу где не нужно.

Потом и это “сбросил бомбу где не нужно” показалось мне несколько вялым. Незадачливого фашис

та определенно следовало припечатать покрепче. И под очередным рисунком последняя строчка появилась в новой редакции: “сбросил бомбу прямо в лужу”. Пожалуй, тут меня можно было бы упрекнуть в некотором приукрашивании действительности. Потому что мы, конечно же, знали, что, увы, не только “в лужу” падали фашистские бомбы. Неподалеку от нас одной из таких бомб была срезана стена жилого дома, и взглядам прохожих открывалась внутренность квартир на всех пяти этажах, вплоть до пальто и шляп, так и оставшихся каким-то чудом на вешалке в передней. А дальнобойный артиллерийский снаряд во время обстрела шарахнул однажды так близко от нас, угодив в соседнюю хозяйственную лавку, что мы буквально оглохли от грохота. Такова была правда повседневной жизни. И все-таки главной правдой для нас была тогда ненависть к врагу и вера в Победу. Попробовал бы кто-нибудь сказать нам тогда, что Ленинград надо сдать – для нашего же спасения! И строчка про бомбу, упавшую в лужу, “не устраивала” меня совсем по другой причине: как же так, бомба упала в лужу, а сам фашист, получается, остался цел и невредим! Нет, этого допустить нельзя. И возник следующий вариант:

Сел фашист на самолет,
Полетел бомбить завод,
Но завод не обнаружил,
Кувырком свалился в лужу!

Тут, помнится, тоже я был не до конца доволен. Ибо выходило, что фашист свалился в лужу как бы сам по себе: авария, несчастный случай. А для полного торжества справедливости было необходимо, чтобы его сбила наша зенитка. Или самолет. Но в четыре строчки это никак не вмещалось. Вот тут-то я и подкрепил свои слова рисунком: черный самолет со свастикой на фюзеляже, колесами вверх, падает в огромную лужу, вздымая фейерверк огня и брызг, а в высоте победно кружит краснозвездный истребитель. Между прочим, это был очень важный для меня урок: не довольствоваться первыми попавшимися словами, искать для своих мыслей и чувств наиболее полное и точное выражение. Чтобы сказать именно то, что хотелось сказать.
Однако и на этом дело не закончилось. Появлялись новые и новые вариации:

Но завод не разбомбил,
Лишь слона в саду убил.