Алексей ОСТУДИН

ПРОЩАЙ, ОРУЖИЕ!

ЖЕНЕ

Снег первобытный магмой бронзовеет,
грядущий день готовится на взлёт.
Не повезло с Везувием Помпее,
да и тебе со мною не везёт.

Подряд курю – чаи в ночи гоняю,
проветриваю кухоньку в мороз.
В цветочные горшки твои роняю,
ошпарив пальцы, пепел с папирос.

Помазанник на трон царя Гороха,
чихнешь – он бубенцами зазвенит...
В моей груди прошедшая эпоха
гуляет, как хронический бронхит.

Распластанный на крыльях птицы-тройки,
в какой момент зевнул я: со смешком,
всех деревянных кукол перестройки
осыпал враг волшебным порошком?

Доколе нам теперь, терзаясь прошлым
неизлечимым, хоть огнём гори,
обратный путь искать по хлебным крошкам,
которые склевали снегири?

ТЕОРИЯ БОЛЬШОГО ВЗРЫВА

Чтоб разобраться в хаосе своём,
желаю быть, на том себя ловлю,
нехоженого леса муравьём –
таскать личинки, хамски лапать тлю...
С когтей медведя слизывая мёд,
дразнить пчелу, икая и гудя...
По той же схеме нинзя-вертолёт,
меч раскрутил, спасаясь от дождя...
Сознаньем разминая пластилин
короткой тьмы, я знаю наперёд:
за месяц зацепился Цеппелин –
мгновенье, и сыграет водород!
Но после вспышки сразу не свети,
употребляй пшено в Великий пост,
когда молока Млечного Пути
опрыскает икру незрелых звёзд!

ХИРУРГИЯ

На гнущихся болванчиков похожи,
мы изнутри из проволочек вроде...
Боль, прячется подснежником под кожей...
И старики не рады непогоде...

Как Терминатор правильный, бесстрастно
хирург хлопочет в операционной,
где кровью пахнет сонное пространство,
и нехотя сдаётся порционно

обманутая плоть. Казаться телом,
прикрывшись, можно марлей, без изъяна...
Благая цель – остаться всё же целым.
Спасибо, мышь, собака, обезьяна

за то, что мне воюется и дышится,
о совершенстве формы рассуждается,
от свежести поскрипывают мышцы
и яркий свет зрачки мои сужает!

Виват новокаину, хлороформу
за той пилы неслышное жужжанье...
А если что, плевать тебе на форму,
спасая дорогое содержанье!

ПРОЩАЙ, ОРУЖИЕ!

Год жаренного с луком петуха –
хрустит во рту его пунцовый гребень.
Прости меня (а кто не без греха?)
за то, что был тобой однажды предан...

Вращает шестерёнки ежеднень...
Я – Чаплин Ч. в фабричном механизме.
Не обижайтесь, Прага и Пномпень
на то, что не живём при коммунизме.

К чему приводит, ставится на вид,
смесь любопытства гения и бреда:
испорченные зубья пирамид,
которыми распиливали небо.

Друзья мои, Альцгеймер, Даун, Кох –
уже не азиаты и не гунны!
Не возникает немец: “Ханде хох!” –
кому сдались мы, на фиг, из комунны –

тем более, панкуя а ля рюс,
с похмелья только трубы не горели,
он знает: я опасным становлюсь
восточной стороной при артобстреле.

Как укрепиться родиной своей,
к стакану примозолив злые губы?..
За панику и ты, Хемингуэй,
прости меня... Продолжим: “Вива, Куба!”