просто. Ходатайствует Московская Патриархия, в судьбе семьи принимает участие Святейший Патриарх Алексий I, идет переписка на государственном уровне, и, наконец, все решается: в феврале 1950 года Шпиллеры в Москве.
И вновь сцепление разных обстоятельств и причин выводит молодого музыканта на предначертанный путь. Решающей для него стала встреча с Александром Васильевичем Гауком. Разумеется, не внезапная или случайная встреча, но подготовленная талантом ученика. До этой черты шел поиск – теория музыки, фортепиано – и в одночасье был сделан окончательный, созревший выбор: дирижерское отделение, класс профессора А.В.Гаука. Прославленная школа! – Е.Мравинский, А.Мелик-Пашаев, М.Паверман, И.Мусин и еще многие – ее питомцы. Теперь в числе их и И.Шпиллер. Он хорошо запомнит наставление учителя: “Ты никогда не имеешь права быть довольным собой! Можешь быть – только иногда удовлетворен”.
Иоанн (теперь уже на русской почве – Иван, в дружеском обращении – Ян, Янчик) блестяще закончил курс и первые же его шаги на дирижерском поприще обратили на себя внимание. Однако работать в Москве ему не представлялось возможным: хоть время и “потеплело”, но еще не на столько, чтоб снять вопрос о месте рождения, социальной принадлежности (репатриант) и проч. В конечном итоге, после недолгой работы в Саратове и Харькове, он стал “странствующим музыкантом”, то есть гастролирующим дирижером. Гастроли охватывают обширную географию – города Прибалтики, Украины, России. Они-то и привели его в Красноярский край. Шел 1970 год, но тогда Иван Всеволодович еще не думал, что вернется сюда насовсем. Это случилось через восемь лет, и здесь опять совпадения и стечения обстоятельств сыграли свою роль.
Для Красноярска рубеж 70-80 годов – время большого культурного прорыва: открытие оперного театра, создание симфонического оркестра, института искусств, хореографического училища. Автор с большой признательностью говорит о деятельности П.С.Федирко, бывшего секретаря крайкома партии, предопределившего этот прорыв. Но с первых же шагов стало ясно, что создать оркестр, то есть пригласить музыкантов и собрать их вместе – далеко не все. Нужна была энергия мастера и энтузиаста, которая претворила бы идею в реальность. Именно этими качествами обладал Иван Всеволодович. Он и был приглашен на должность главного дирижера (1978). Индустриальному городу, промышленному центру нужен был “человек со скрипкой”, иначе что-то наиважнейшее не осуществится в судьбе поколений. С первых же сезонов планка была поднята на уровень столичных оркестров. При этом главный дирижер – главный не только за пультом: десятки вопросов – творческих, хозяйственных, бытовых, организационных – все на нем. И он несет эту ношу, не ослабляя внимания к великим творениям, которые уже звучат не только в Красноярске, но и в городах края. Особенно памятны были ему норильские гастроли, когда в тундре впервые прозвучал “Реквием” Моцарта. “Сыграв их, – пишет автор, – маэстро Шпиллер поклонился всем узникам, в том числе и дальним родственникам семьи, сгинувшим в Норильске”.
Симфонический оркестр сразу приобрел просветительский, гуманизирующий смысл. Появилась мощная форма воздействия на молодежь – студенческие абонементы, неизменно собиравшие полный зал.

Выдающиеся солисты ехали в Красноярск, чтобы сыграть с оркестром И.Шпиллера, всех их перечислить невозможно. Но хотя бы некоторые имена – Дмитрий Башкиров, Виктор Третьяков, Владимир Селивохин, Вадим Руденко, Ирина Плотникова, Лев Власенко, Наталья Трулль, Игорь Гаврыш, Николай Луганский... И все они с восхищением отзывались о слаженности оркестра, свободном вдохновении, выразительном звучании. Иван Всеволодович считал самой высокой похвалой оркестру отзыв: “у него есть свое лицо”. Его уже знали за пределами края, в 80-х годах оркестр с успехом выступал в Москве и Ленинграде, вызвав одобрение весьма искушенных меломанов. Московские друзья одобрительно улыбались: “Хорошее дело делает дядя Ваня в Красноярске”. Он делал его в содружестве с такими людьми, как А.С.Демирханов – его трудами был построен подобающий концертный зал: “Очень он талантливый человек, люблю его”, – отзывался маэстро. Он добился и оснащения оркестра первоклассными инструментами – концертные рояли фирмы “Стейнвей”, арфы – все это появилось впервые, и никаких поправок на отдаленность, провинциализм, никаких уступок среднему уровню. Постепенно, но явно рос музыкальный уровень Красноярска, слушавшего самые прославленные произведения мировой классики.
Пришло время и зарубежных гастролей – 1991 год. Первой страной была Югославия, еще сохранявшая в ту пору возможность нормальной жизни. Выступления в Белграде вызвали восхищение и публики, и прессы. Правда, не обошлось без курьеза: в одной из рецензий говорилось: “белградскую публику буквально ошеломил исполнением С.Прокофьева оркестр из Колымы...” Что европейцу наши пространства? – одно понятие далекой дали, и поражало то, что именно оттуда пришла столь невероятная музыка: “в ней вся наша мятущаяся славянская душа. Я никогда не думал, что открою это на концерте оркестра из Сибири, из города, о котором раньше ничего не слышал”, – делился впечатлением один из югославских музыкантов. Знакомство югославов с красноярским оркестром могло иметь далеко идущие последствия: ими было предложено продолжение гастролей в Испании с очень серьезной музыкальной программой и большим маршрутом через шесть городов, включая Мадрид. К сожалению, этот проект не осуществился – видимо, по финансовым причинам.
Далее была Швейцария – 1993. Здесь уместно говорить о триумфе. В книге много восхищенных откликов, но один из них хочется привести как отзвук самого оркестра: “Сибирским музыкантам удалось достичь такого уровня совершенства, которому другие оркестры, гораздо выше котирующиеся, могут только позавидовать. Звучание полное, красочное. Палитра оттенков – богатства бесконечного, контрасты впечатляющие, а главное – сибиряки любят музыку и любят играть... А каков дирижер! Точный, ясный, вдыхающий в свои интерпретации бесконечную жизнь, великолепно упорядоченную. Иван Шпиллер останется у нас в памяти как один из лучших дирижеров, которых принимал Нье-Шатель, а ведь было их немало”. В этой поездке был еще один важный момент для самого Ивана Всеволодовича: он смог посетить рахманиновские места – имение “Сенар” на берегу озера под Люцерном. А потом он поднялся в Альпы, долго всматривался в альпийский пейзаж и вслушивался в альпий