Сергей КУЗНЕЧИХИН

ТУДА И ОБРАТНО

До рейса оставалось полтора дня. Билет на самолет лежал в паспорте. Рыбалкой насытился по самые верхние кончики ушей. Единственное, что удручало – это багаж, слишком много набралось, но ребята из аэропорта обещали помочь. Вечером грозились прийти, расписать “пулю” и заодно все обговорить.
Сижу у Сереги на кухне, пью чай. Хозяин прибегает и кричит, что на сборы десять минут и ни секундой больше. А как тут управишься, если рыба в леднике: пока достанешь, пока по коробкам расфасуешь. Начинаю оправдываться, но оказалось, что дергаюсь не в ту сторону – подворачивается еще один полет на речку. Прощальный аккорд можно сказать. Серегу, как великого маэстро, попросили поймать хорошего тайменя, местному начальству захотелось ублажить какого-то гостя. Через десять минут уходит санрейс, нас берут на борт, выбрасывают на речке, а на обратном пути забирают. Уговор насчет вечерней “пули” остается в силе, только сдвигается на пару часов, чтобы мы сполоснуться успели.
Что взяли, что забыли – выясняли уже после того, как высадились.
Только не надо издеваться: спиннинги и блесны – это святое, водку мы и не собирались брать, а вот зажигалка насчиталась одна на двоих. Ну да ничего страшного. Самое большее через четыре часа, нас обещали забрать, особо не раскуришься.
Серега знал, что делает. Прилетели туда, где нас ждали. К берегу подошел, слышу ключик журчит, тоненький, как червяк извивается между кочек и голосишко-то шепелявый. Нагнулся, палец опустил, а водичка-то холодненькая. Значит надо смотреть. Кинул и с первого заброса ленок взял. Под самым берегом стоял.
На другом берегу, почти напротив, еще один ключик шумел. Серега забрел в воду и бросил. Смотрю и у него удилище в дугу. Когда ближе подвел, красный хвост в воде крутанулся – вот нам и таймешка удача подарила. Подхожу для страховки к Сереге, если помощь вдруг понадобится, но он сам управился. Даже на берег не стал выводить, понял, что малолетка схватил. Таймешат меньше трех килограммов Серега всегда отпускал. Мерку себе установил и не отступал от нее, даже если крупная рыба не ловилась. И этого подвел к ногам, поднял за жабры, чтобы блесну освободить, таймешонок и взялся-то краем губы, на одном поддеве висел. Серега прижал его к животу, а тот, глупец, мотанул башкой, дернулся и свободным крючком зацепился за энцифалитку, в самом неудобном месте, возле шеи. Сколько ни выгибайся, ничего не увидишь. Серега на ощупь ковыряется, никак выкрутить жало не может. Да еще и рыбина дергается. А чему удивляться, вам бы засадили крючок в губу, а потом бы начали вытаскивать. Но вас можно убедить, что надо немного потерпеть. А до таймешонка убеждения не доходят. Не понимает он, что от его дерганий и самому лишняя боль и человеку лишние помехи. Я подключился. Вдвоем кое-как управились. Опустили таймешонка в воду. Сначала вообще на боку лежал, потом повернулся спиной вверх. Конечно, воздуху наглотался и болевой шок пережил, и затискали пока

отцепляли. Течение прибило его к траве, стоит, хвостом слегка пошевеливает, но не уплывает. Ладно, думаем, одыбается, значит, пусть растет и ума набирается, а – нет... тут уж ничего не поделаешь. Кстати, в длину он больше моего ленка успел вымахать.
Полчаса потеряли, да кто бы знал, что так получится. Но времени на эксперименты уже не оставалось. Да и шум ручья зазывал. В жаркие дни в его ледяной воде всегда стояла крупная рыба. Не в самом устье, там было мелко, но чуть ниже по дну реки шла глубокая борозда, в ней-то и курортничала речная знать.
Серега снял блесну и поставил мыша с двумя мощными якорями. Попробовал крючок ногтем. Достал из сумки мелкий брусочек. Поправил каждое жало на тройниках. Кинул двумя руками. Далеко запустил, почти к другому берегу. Когда сыграл его таймень, я не видел, потому что свою блесну вел, стоял к нему спиной. Но всплеск услышал. Даже если бы сам рыбину выводил, все равно бы не пропустил – густо вывернул. Оглядываюсь: Серега быстренько подтягивает мыша и снова кидает, но уже не к берегу, а прямой наводкой в яму, и сразу же удилище развернуло, чуть ли не на девяносто градусов, словно сразу в пасть попал. Пока Серега на трещотку переключался, метров двадцать лесы с катушки ушло. Махом слетело. Так он же еще и ладонью притормаживал. Запас лески уже кончается, а таймень прет против течения, не сбавляя скорости. Размотает леску до узла... и все... резкий рывок и до свидания... Трещотка заливается, как сирена. Серега удилище вертикально задрал и бегом в том же направлении. А ровненькой гаревой дорожки никто не приготовил, камни в кучки не собрал, если бы запнулся, наверняка бы лоб расшиб и, еще ужаснее, рыбину бы упустил. Но как-то исхитрился, почти не глядя под ноги, перепрыгивать мелкие камни, а крупные – огибать. Короче: барьерный бег с элементами слалома. А таймень прет не оглядываясь. Метров пятьдесят проволок. Но в упряжке-то плавать не приучен. Притомился. Встал. Дал возможность немного подкрутить леску. Однако спохватился. И снова – рывок. Торпедой летит. Теперь уже к нашему берегу. Словно на испуг берет. Леска провисла. Серега еле успевает сматывать. Если на слабине скорость наберет, никакая немецкая надежность, никакое японское качество не спасет – лопнет леска. Но к тому времени, когда таймень сделал свечку и рванул снова на глубину, леска уже в натяге была. Серега успел обуздать его прыть. Сноровки парню не занимать, и нервы железные. Повернуть рыбину к берегу не старался, но скорость гасил: и катушкой, и за счет гибкости удилища. Таймень промчался поперек русла и встал. Третий рывок был слабее второго, а

Скачать полный текст в формате RTF