Николай ВОЛОКИТИН

ЛЕСНЫМИ ПУТЯМИ

ДЕНЬ ЧУДЕС

Журавлиные переклики в утренней тишине я услышал сразу же за селом. А когда по берегу речки Черной дошел до водяной мельницы, то увидел и птиц. Над обширным туманным болотом двое взрослых журавлей учили летать журавленка. Заставят его подняться повыше, летя по бокам, а потом отпрянут разом в стороны и зовут:
— Курлы, курлы! — Сюда, дорогой!
Журавленок сразу потеряет уверенность, закувыркается, закричит заполошно, точь-в-точь как ребенок: — А! А! А!
А родители непреклонны. Они отлетают все дальше и дальше до тех пор, пока настигающий их несмышленыш не устанет и не пойдет на снижение, не окунется в туман.
Какое-то время стоит вселенская тишина, которую не нарушает дале отдаленный шум воды, бьющей в рабочее колесо с лопастями, а потом снова из слоистой белой пелены: “Кур-лы, кур-лы!” — и снова над нею неугомонная троица.
Из темностенной от времени дощатой пристройки вышел мне навстречу колхозный мельник Макар Степанович Заворуев, нестарый еще тщедушненький мужичок, в шапке, телогрейке и сапогах, поздоровался со мной и тоже уставился в небо.
— Ишь ты, учат... — промолвил вроде как удивленно. — Третье утро уж кряду учат, заразы... И до чего ж хлопотливы, до чего ж хлопотливы!
— Да уж...
Журавли однако вскоре угомонились.
Cолнце, вынырнув макушкой из дымки тумана, вроде как раздвоилось: снизу было еще рыхлым и красным, а вверху сделалось белым и ярко-колючим до невозможности.
— Опять будет звень и пал нестерпимый, — сказал Заворуев. — Зато ночью — уже осенняя стынь, как вон та струя ледяная.
Я не поверил:
— Ну? Неужто?
Он усмехнулся незлобиво:
— А ты побудь здесь со мною подольше, у воды-то, у сыри!-Поинтересовался, показав глазами на возвышенность, подступавшую мысом к реке: — Никак по грибочки навострился на Камень?
— Да вот решил посмотреть, есть ли что.
— Ходят люди, — неопределенно сообщил Заворуев.
— Ну и...? — Я нетерпеливо переступил с ноги на ногу.
— Дак народ-от весь правит верхом, откуда мне знать. Ты первый низом и другой стороною пожаловал.
Мы еще поговорили маленько, и я стал подниматься на увал, называемый всеми в селе не иначе как Камень.
На Камне показалось намного светлее, вольготнее, легче, чем на поляне у мельницы. Это от высоты. А еще, наверно, от редких коренастых сосен, которые тянулись в ряд вдоль всего хребта и сверкали под солн

цем лоснящимися стволами, как начищенной бронзой.
Не задерживаясь у сосен, я вошел вглубь верхового чернолесья, перемежаемого кое-где то еланками, то клочками крохотных, засеянных горохом полишек. Я надеялся найти грузди или лисички, которые водились здесь искони, но мне даже ломких сыроежек не попадалось.
Пусто было вокруг. Или здесь уже все обобрали, или мне не везло, но, пробродив чуть не полдня, я положил на дно корзинки всего два поврежденных слизняками обабка да тяжелый корень белого гриба, шляпка которого была не то сбита и растоптана ногой человека, не то поедена зверем...
Несколько озадаченный полным безгрибьем, но отнюдь не расстроенный, ибо расстраиваться в лесу от неудач просто грех, я подсел к краю одного из полей и стал есть горох. Наевшись, я захотел пить и подался на край Камня, чтобы спуститься к реке.
Когда вышел к хребту, под сосны, то увидел, что, бродя по лесу, я сильно удалился от мельницы, а значит и от села и теперь мне предстояло до дому шагать да шагать. Но что это?
О носок сапога в траве вдруг зацепился здоровущий масленок. Я его пнул подальше, зная, что такой верзила наверняка внутри весь в червях. Однако он не рассыпался, как ожидалось и, когда я его поднял, осмотрел и даже ножку от шляпки ножом отделил, гриб оказался целехонький, крепкий, здоровый.
Я мигом позабыл и про жажду, и про предстоящий очень долгий путь к дому, я стал искать.
Вскоре попался еще один гриб, потом... третий, четвертый, потом, под одной из сосен, они вообще пошли сплошняком, и все крупные, почти с крышку к литровой банке, и без всяких червей.
Это мне было в диковинку. Никогда не встречал я таких отборных маслят. Хоть бы один гнилой перестарок или скользкий, прытконький “пуговичник”, что так и норовит выскользнуть из-под пальцев и отскочить на полметра. Все будто наштампованы на станке. И все сухие, будто специально полотенцем обтертые. Чего только не случается в грибном деле и с какими неожиданностями только не встретишься тут!
Но данная неожиданность вскоре сыграла со мной интересную шутку.
Очистив одну полянку и перейдя к другой, что издали от множества грибов показалась как облитая охрой, я вдруг пресытился однообразием и предался праздной истоме... Когда чего-то нет, очень плохо, но когда чего-то сверхобильно, — видно, тоже не лучше... Я сел на зем

Скачать полный текст в формате RTF