Владимир МАЛАШЕНКОВ

ЗНАТЬ ВСЮ ПРАВДУ…*

Семьдесят лет, от зари до зари, нас сопровождал культ – от генерального до районного, от министра до директора и т.д. В настоящее время новых не создаем, а от старых избавляемся с трудом.
Какими только эпитетами не увешивают маршала Г. Жукова – и великий полководец, и спаситель отечества, и Георгий-победоносец. Те, кто хорошо знал его, служил в его подчинении, уверяют, что он был строгим, требовательным и в то же время справедливым. В преступной тоталитарной системе элементарные нормы возводились чуть ли не в подвиг. Попав в сталинскую опалу, а потом в хрущевскую и брежневскую, он приобретал все большую непогрешимость и величие, и постепенно, в течение долгих лет, его культ в войне стал чуть ли не главным фактором нашей победы. Оценки его вклада, в подавляющем большинстве, были однозначными. Эта сторона медали была отшлифована до блеска. Но у каждой медали есть еще и другая сторона, которая долгое время была затушевана. Система решала, что нам положено знать, а что не положено. Да и сейчас кому-то очень не хочется переосмысливать устоявшиеся стереотипы.
Правда, в последнее время появились критические выступления в адрес Жукова, в которых даются другие оценки некоторых его решений и приказов, не столь уж безошибочных.
В марте 1941 года Жуков назначается начальником генштаба, то есть за три месяца до начала войны вошел в высшее военное руководство, а значит, несет свою долю ответственности в сталинском окружении за подготовку к войне и ее трагическое начало: рушились целые фронты, целые армии попадали в “котлы”, колоссальные жертвы, миллионы пленных, сотни тысяч беженцев. Вся наша замля до Москвы лежала в развалинах по вине преступно бездарного руководства. Со школьной скамьи нам внушали: отступление Красной армии – продуманная тактика активной обороны, тактика изматывания и ослабления врага в отступительных боях, а уж потом… Удобная формулировка. Как будто и не было предвоенных заявлений и заверений Советскому народу, что в случае агрессии война немедленно будет перенесена на территорию агрессора. Прав А. Солженицын, когда пишет, что с 13-го века Россия не знала таких поражений, как летом 41-го. Но именно этот самый тяжелейший период у нас стараются уместить в несколько строк, упомянуть мимоходом. Например, в словаре-справочнике за 1988 г. “Великая Отечественная Война 1941 – 1945 гг.” на стр. 17 сообщается: “Летом и осенью 1941 г. советские воины с беспримерным мужеством сражались с врагом, проявляя стойкость и героизм. Они на всех направлениях вели упорные оборонительные сражения, нанеся противнику огромный урон, и сорвали немецко-фашистские планы быстрого разгрома СССР”. И сразу к московской битве, ни слова а катастрофе западного фронта в июне, трагедии юго-западного в сентябре.
В такой трагедии народа, где потери составили в три раза больше потерь противника, как минимум, где

* На рукописи этого автора, найденной М.С.Корякиной-Астафьевой в астафьевской почте, рукою Виктора Петровича было приписано: “Роман, если не боишься — напечатай. Виктор Петрович.”

миллионы гнали на убой как комперсацию за свои просчеты, где издавались драконовские приказы, где ставили заградотряды позади сражающихся частей, какие уж тут спасители отечества? Спаситель – сам наш народ, измученный, истерзанный, но не сломленный, сокрушивший одного тирана и сохранивший другого на свою шею. В разных источниках количество наших военнопленных в летнюю кампанию 1941 года колеблется от 3 до 3,5 млн. человек. Д. Волкогонов считает – около 3 млн. человек. Цифра чудовищная. Во всемирной истории записано, что частично начатое стратегическое развертывание Красной армии не было завершено к началу войны. Вытекающие из этого последствия ошеломляющие. Никаких открытий в сказанном нет, но напомнить об этом не мешает.
Весь первый стратегический эшелон наших армий, исключая погибших, превратился в колонны пленных. 16 августа 1941 г. появляется приказ № 270, обьявляющий советских солдат и офицеров, попавших в плен, изменниками Родины, приказ жестокий, антигуманный, а точнее, преступный. Мировая история не сохранила в своей памяти подобного приговора. Никогда плен не считался ни преступным, ни аморальным, ни унизительным. Он, так же как смерть, ранение, пропавший без вести является составной частью войн, после окончания которых всегда происходит обмен пленными, и никаких преследований и гонений на них в своих странах не было. При этом надо понимать, что сдаться в плен и попасть в плен не одно и то же. Сдавались — единицы, попадали — десятки тысяч.
Гениальный полководец гнал наших солдат из немецких лагерей транзитом в свои. Миллионы растоптанных судеб — родители, жены, дети получали статус семьи изменника Родины со всеми вытекающими последствиями.
Несколько лет назад в одной из газет была напечатана небольшая статья по этому приказу (к сожалению утерянная), в конце которой выражалось сожаление по поводу подписи Г. Жукова под этим документом. Никакого осуждения, никаких комментариев. Подумаешь, миллионы — арифметическая цифра, винтики. Можно ли посягать на такой авторитет по таким пустякам? Могут возразить – а что бы изменилось без этой подписи? Такого приказа вообще могло не быть, если бы его не подписал Жуков и другие. Сталин один никогда не решился бы на такой шаг, он всегда связывал своих подчиненных кровавой круговой порукой. Жуков не мог не понимать, что он подписывал, и какие последствия повлечет реализация этого приказа. И никакие доводы не могут служить его оправданием. А что же мешало ему уже после смерти Сталина честным солдатским признанием смягчить как-то свое участие в этом акте, вспомнить тех, кто томился в лагерях с ярлыком изменника? К сожалению в нашей стране конкретной вины на себя никто никогда не брал. Виноват всегда был только народ.
Шел июнь — июль 1954 года. 15 месяцев без Сталина, полгода после расстрела Берии. В степлаге в Казах

Скачать полный текст в формате RTF