Анна-Нина КОВАЛЕНКО

ТЫСЯЧЕЛИСТНИК

Это растение везде видится. То есть водится. В Сибири, на Урале, в Подмосковье, Саранске, Нью-Йорке... Цветёт серовато-белыми (в парке, культивированные, – розовыми, жёлтыми, тёмно-красными) цветочками, изысканными по форме, собранными в зонтик. Листочки – резные, оправдывают название; сорвать и помять в ладони – пахнет ладаном. Идя мимо – там ли, тут ли, – невольно задерживаю шаг.
...В детстве у меня был друг Слава. Мы всегда были вместе. Я у него многому училась, и многому просто подражала. Например, Слава заикался – и я заикалась, считая это единственно приемлемым способом общения. Слава любил хлебные горбушки – и я, за столом, из кусков хлеба выбирала горбушку.
...Помню, он сказал мне: “П-пойдём здороваться с людьми!”. И вот мы пошли вдоль деревни, два четырёхлетних существа, он – чуть впереди. Шёл и говорил встречным:
– Д-доброе утро! Зд-дравствуйте!
Не забыть, как светлели их лица (какой-то высоченный дядя... женщина с коромыслом...), когда они отвечали:
– Доброе, доброе!.. Здравствуйте!
...Ещё как-то, это было зимой, нас закрыли в его доме. Наши мамы работали в школе, девать же нас было вечно некуда... Итак, заперли в доме – конечно, убрали подальше спички и ножи... за окном пошёл снег. Забросив однообразные домашние игры (“в школу”, “в магазин”, “в больницу”), мы стали мечтать вслух о том, как хорошо было бы выйти на улицу и побегать там по снегу и воздуху.
Обследовав дом, сенцы – в сенцах нашли крошечное оконце, только что высунуть нос и... голову... Слава рассчитал: если туго повязаться вязаными шалями (а такие нашлись): концами крест-на-крест по диагонали на груди, потом – подмышки, потом – узел на спине... получается почти также тепло, как в пальто, и тело проходит в отверстие... Валенки выброшены по одному на улицу, оденем там, здесь в них не пролезаем... шедшая мимо девчонка по просьбе Славы ставит к стенке, под оконце, санки – приземляться... Первой вылезаю я, ногами вперед, он помогает, держит – в сенцах – за руки... Потом я помогаю ему, вытягивая за ноги из оконного отверстия... И вот, уже бежим по заснеженной улице, а люди за стеклами окон испуганно показывают на нас пальцами... наказания, честно говоря, не помню, помню лишь этот короткий миг свободы.
...Было лето. Я его не видела несколько дней. Потом моя мама сказала: “Пойдём, попрощаемся со Славой”. Мать сказала, что Слава уезжает, уходит, далеко-далеко... По пути попадались цветы тысячелистника, я их рвала, – Славе в дорогу. В его доме было много людей, толпа... Он лежал на лавке (или на койке? не помню), вытянувшись во весь рост, на спине, руки сложены на груди, держат свечку, глаза закрыты... В изголовье – букет из ягод земляники. Мне объяснили (или я тогда сама додумала?): если он проголодается в своём долгом пути – поест земляники, подкрепится (и – дальше)... Я положила рядом тысячелистник, на память; по приказу взрослых поцеловала его в лоб – жёлтый, холодный... Меня увели.

Побывав на родине, сделала несколько фотографий. Показываю людям. Смотрят с интересом... Цветы тысячелистника...
– А это, что за растение?
Говорю: “Целебное. Как заболит что – сорвать листочек, пожевать – и боль пройдет”.
Я и сама в это верю.
Тысячелистник кутает землю вечноцветущим ковром.

США