Елизавета МОРОЗ

МЕШОК ЛАРИМАНА

Накануне Усенина Дня в лесную деревню пришел праздник: охотникам удалось убить лося. Всеобщей радости не было предела – закончились две недели вынужденного поста, когда вся деревня питалась одной пустой похлебкой. Чего только не перепробовали за это время, пытаясь вернуть благосклонность богов: наговаривали на стрелы, кропили тайным отваром собак, метали сулицы в оленьи и лосиные чучела, заклинали дичь, носили в лес пироги и брагу (авось леший смилуется), но всё без толку.
Хуже всего было то, что приближался один из главных осенних праздников, Усенин День, по которому исстари загадывали, каким будет следующий год. В этот день принято было надевать самые лучшие наряды и украшения, накрывать изобильные столы и избегать каких бы то ни было конфликтов и ссор между соплеменниками, чтобы весь наступающий год был столь же мирным, богатым и сытным. Даже самые дряхлые старики не помнили случая, чтобы Усеню встречали без мяса на столе, люди боялись и думать о том, что может последовать за столь дурным предзнаменованием. Что делать, не знал никто, даже кудесник Таги, хоть он и кидал по три раза на день свои волшебные кости. Страх и напряжение росли с каждым днем, и вскоре кузнец Каюн открыто заявил вождю Силе, что причина всех несчастий – полумертвый чужак, приползший в деревню с тремя стрелами в спине: наверняка это он прогневил лешего, и надо, пока не поздно, унести его куда-нибудь подальше. Всё равно он не жилец, так пусть лучше один сдохнет, чем всей деревней с голоду околеть. Это, конечно, нарушало священные законы гостеприимства, но многие, особенно имевшие незамужних дочерей, предпочли поддержать кузнеца. В глубине души они опасались, что, в конце концов, откупаться от лешего придется уже не пирогами, а красавицей-невестой.
Споры были долгими и страстными, переругались все, от дряхлых старух до вождя с кудесником.
Один только Лерт, невольно оказавшийся причиной раздора, не имел ни малейшего понятия о том, какие тучи сгущались над его головой – душа его всё еще пребывала во тьме безвременья.
И вот, пока он смотрел свои сны, забывая их прежде, чем успевал понять, боги наконец-то смилостивились над деревней. Помогли ли молитвы кудесника, лешему ли понравилась бражка, но, в разгар препирательства между Таги и Силой по поводу того, что хуже, нанести обиду лешему или оскорбить духов предков, отказав в помощи гостю, появился мальчишка, посланный охотниками, и, кое-как отдышавшись, сообщил: завалили лося!
Хвала богам! Спасен Усенин День!
К вечеру всё племя собралось у жертвенного камня в центре деревни, рядом с которым на большой холстине были разложены огромные куски мяса и шкура. Тушу, по обычаю, разделали прямо в лесу, чтобы не принести с нею дух убитого зверя. Набежавшие собаки протискались вперед и застыли в ожидании у самого края холста. Их никто не гнал – знали, что умные псы никогда не опустятся до воровства. Таги обошел мясо с курильницей, отгоняя от него злых духов, и охотники приступили к разделу добычи под строгим

наблюдением вождя, следившего, чтобы всем доставались равные по качеству куски. Голова с рогами и жертвенное бедро были отданы кудеснику, сердце – лучшему из охотников, кости и внутренности – собакам, а о том, кому достанется шкура, решено было метать жребий.
Никто и не заметил, как на крышу избы Баны, прозванного Хромым, той самой, где отлеживался раненый чужак, уселась, с интересом оглядывая деревню, крупная черная птица.
– Гра! – сипло крикнула она.
И Лерт очнулся.
Он не сразу понял, где находится. Перед глазами, расплываясь, качались остатки сна – какие-то огромные призрачные залы, но что это были за залы, он уже не знал. Постепенно туман рассеялся, и Лерт разглядел пустые бревенчатые стены, лавку, стол и кувшин на столе. На лавке сидела чумазая насупленная девчонка и старательно нанизывала на веревочку рассыпавшиеся бусы. Кажется, на ней были серьги, по крайней мере, в ушах что-то блестело. Пытаясь разглядеть, не серебро ли это, Лерт приподнял голову, однако нехитрое вроде бы движение отдалось в спине такой болью, что он едва не взвыл.
– Болит, что ли? – спросила девочка.
Она говорила на языке тверов. Должно быть, деревня принадлежала потомкам тех самых гордых, что в свое время отказались переселиться на новые земли, не желая менять привычного уклада жизни.
Что ж, это тоже неплохо. Не может быть, чтобы тверы не знали, где находится поселок рудокопов. Главное, расположить их к себе, а там, глядишь, удастся найти проводника.
– Живой, значит, – сказала девочка и, не дождавшись ответа, улыбнулась щербатым ртом. – Мертвым не больно.
“Вот дура”, – подумал Лерт и снова закрыл глаза.
Что и говорить, правителя из него не вышло. Как, впрочем, и волшебника. А всё почему? Да потому, что денег не хватило, а на шиш сторонников не купишь. Серьезный человек пустым словам куда меньше верит, чем тугому кошельку. Тут золото нужно, или уж, на худой конец, серебро...
О, великое княжество Бено, как ты там, без меня? Чьи гербы на твоих знаменах? Чьи руки в твоих закромах? С кем ты теперь, прекрасная Янарит? Уж, наверное, не с нищим!
Чертовы деньги, кто только выдумал их... Ну, ничего, еще не всё потеряно. Рудник где-то здесь, рядом, только так просто к нему не подойти – в этом Лерт убедился на собственной шкуре, наткнувшись на хорошо вооруженную засаду, охранявшую тайную тропу. Княжеские наемники, как псы оленя, гнали его через весь лес и угостили-таки напоследок железом. Ладно хоть, добивать не стали, видно, неохота было из-за такой ерунды в болотину лезть. Да и куда бы он делся посреди дикого леса с тремя стрелами в спине? Всё одно, волкам да медведям на поживу.
Лерт не помнил, как выбрался из болота и оказался у деревни, но не сомневался, что всё это неспроста. Должно быть, и впрямь великая сила заключалась в том амулете, что успел он вырвать из рук умирающего волхва перед тем, как сбежать из дворца и навсегда покинуть Бено. О чем говорил тогда этот глупый старик? Как называл своего демона? Кажется, Лариман.
Лариман... Лариман... Что-то знакомое. Ах, ну да, конечно. Это же хорежский бог жадности. Жирный

Скачать полный текст в формате RTF