Евгений Коблев

Журналист, питомец Литературного института им. А. М. Горького. Литературный редактор Татарстанского отделения Союза российских писателей, руководитель Набережночелнинского городского литературного объединения “Орфей”. Автор трех книг – двух документально-художественных и одной научно-популярной.

ГОРОДИШКО ТЕМРЮЧОК

Мы в песочнице сидели,
рыжий Васька что-то рыл.
И над тайною рожденья
мне завесу приоткрыл.

И хотя почти без троек
одолел я первый класс,
Рыжий Васька с новостроек
все сознанье мне потряс.

Этим взрослым, — говорил он, —
только верить согласись –
Порасскажут, понапишут
непохожее на жизнь.

Избавляйся от иллюзий,
выбрось книжку, дурачок!
Появляются все дети
в городишке Темрючок.

Там всегда сияет лето,
но об этом, чур, молчок!
Самый солнечный на свете
городишко Темрючок.

После солнца над заливом
поднимается луна,
И на пляж детей приносит
лукоморская волна.

Не смолкает шумный праздник,
угощенье там и тут.
Папы-мамы у прибоя
вахту бдительно несут.

Миссисипи с Ниагарой
там впадают в Лимпопо,
И гора Килиманджаро
возле них недалеко.

И пятнистая корова
угощает молоком,
И все время можно бегать
вокруг моря босиком.

Виноград над головою,
а внизу растет арбуз.
И в конфликте сам с собою
между ними карапуз.

На душе одна забота –
веселиться и играть,
Так что даже неохота
на край света удирать.

СОБУТЫЛЬНИК

Поэт – он боится конфуза,
Терзаясь в табачном дыму:

Что если бессмертная муза
В сей миг изменяет ему!
Поэт – он печалится громко:
Подымет средь ночи весь дом,
Едва о забвеньи потомков
Сверкнет подозрение в нем.
Поэт – он бывает не в духе,
В обиде на мстительный рок,
И ты – как школяр лопоухий,
О нем прогулявший урок.
Поэт – он тревожный мечтатель.
“Вдруг эти мечтания – ложь?!”
“Что в будущем скажет читатель?!”
— Прогноз ему вынь да положь.
Над кипами книжечек пыльных
Корпеет очкариков рать…
Поэты, я ваш собутыльник.
Когда мне все это читать?
На творческой ниве я вырос.
Читательство – вредный симптом.
Российской поэзии вирус
Приходит застольным путем.
Рисует словесности сага
Творцов окруженье и быт
И лишь собутыльник-скромняга
Профессорской бандой забыт.
Забыт! Хоть поэзии пылко
Столетьями служит уже,
Готовность слетать за бутылкой
Лелея и холя в душе.
Потомки – неверны и лживы,
Но – радуйся, гордый пиит!
Пока собутыльники живы,
Забвенье тебе не грозит!

“Миллион алых роз”

(из цикла “Переделкино”)

Художник жил, гулял по свету.
Да вдруг певичку полюбил.
И все продав, — ума-то нету –
Ее цветами завалил.

Еще бы это ей не льстило!
Но был художник ей не мил.
Она сапожника любила,
А тот – закладывать любил.

Она отнюдь была не плаксой,
Но, доводя ее до слез,
Ей дух кирзы, натертой ваксой,
Был слаще аромата роз.

Продав цветы, она купила
В таверне злой ямайский ром
И другу бочку прикатила
Девичьим трепетным бедром.

Увы! Сапожник был в горячке,
И взор порхал как мотылек,
Ведь образ шаловливой прачки
Его дыхание пресек.

Догнав широкими шагами
И в спину ляпнув у крыльца,
Она пунцовыми руками
Сгубила сердце молодца.