шатнулся от увиденного. Комната была завалена деревянными резными шкатулками! Семён взял в руки одну из них. На ней золотыми буквами было написано “Борис Токарев”. На следующей шкатулке было написано “Михаил Сомов”. Семён открыл её. В ней сидел маленький человечек. По его лицу расплылась блаженная улыбка, глаза были закрыты. Человечек спал.
Когда Семён оставил в покое шкатулку, он увидел книгу с огромными золотыми буквами “Хранители. Судьбы”. Мальчик подошёл к книге и...
— Семён Хромов, если я не ошибаюсь, — послышался голос позади него. Он обернулся. Хранитель!
— П... прос... п-п-прос-с... — Семён заикался от ужаса. Он хотел куда-нибудь исчезнуть, выпрыгнуть в окно, только бы не столкнуться лицом к лицу с Этим Человеком!
— Я не сержусь. Ты ещё не узнал по книге Судеб свою судьбу?
— Н-н-нет-т, — ответил мальчик.
— Странно. Тот, кто входит сюда, сразу бросается к этой книге и читает. А если ему что-то не нравится, он пытается исправить. И тогда он навеки проклят. Странно... Ну что ж, посмотрим. — Хранитель открыл книгу Судеб.
— Хр-о-о-мов. Так. Ага. Вот.
Человек начал что-то читать. Он читал очень долго. Но из всего прочитанного Семён понял только то, что его любопытство — это не очень хорошо, и что оно его погубит.
— Понятно, — пожал плечами мальчик. Что ему оставалось делать? Не быть же проклятым навечно.
— Твоя реакция мне не совсем понятна. Ты не хочешь ничего исправить?! — брови Хранителя поднялись так высоко, что, казалось, они сейчас оторвутся и вылетят в окно.
— И быть проклятым? — спросил Семён.
— Ты странный мальчик. Но помнишь, что я тебе сказал? И за это я изменю твою судьбу. Все твои мечты исполнятся.
— Спасибо, — сказал Семён и отправился в свою квартиру номер тридцать два.
...Проснувшись рано утром, мальчик решил, что всё это лишь странный сон. Да и господина Неизвестного — человека из комнаты номер тринадцать — он больше не видел.

Яна ТРИПОЛЬСКАЯ

10 лет, стипендиат Губернаторской стипендии Красноярского края имени В.П.Астафьева.

ГРУСТНОЕ

Печь гудит. Довольна мама.
Пляшут блики на стене.
Я опять гляжу на пламя.
Грустно мне.

Глажу кольца на полене.
Вот их долгих десять лет.
В пять минут охватит тленье
И взовьется в белый свет.
Мне ведь тоже долгих десять,
Как, березонька, тебе.

И сижу у печки здесь я,
Греюсь я в твоем тепле.
Человек – он все же гений,
Может все предусмотреть,
Но не верю, что поленьям
Очень весело гореть.

ЗА КАЛИНОЙ

Зайцы за Осиновкой водят хоровод.
Очень теплый выдался нынче Новый год.
Снег большой завесою укрывает бор.
Засмеялось весело солнце из-за гор.
Расцвели овраги сотнею костров.
У калины-ягоды – сладкий сок.
Я сижу на солнышке вся в снегу.
Дальше – хоть убейте! – не могу.
Стану я снегурочкой сказочной.
— Яна, где ты, дурочка?
— Здесь я! Ой!

РЕЧКА

Речка Кебеж!
Речка Кебеж!
Ну, названьице!
И придумали же речке
В наказаньице.
Шепчет Кебеж из-под снега:
— Ты пойми,
Я когда-то был такой же, как и вы.
Я в красавицу Желому был влюблен.
Передай моей ты реченьке поклон.
Я на мостике тихонечко стою.
Я от Кебежа привет передаю.

ТАНЗЫБЕЙ

Родина – это хакасская степь,
Знойный седой Абакан,
А Танзыбей – это старенький дед
В гулкий стучит барабан.
Где-то в тайге у большого костра
Старый и умный шаман…
А оказалось, село Танзыбей,
И далеко Абакан.
Ночью мне снилась далекая степь,
Старый шаман Танзыбей
Песню о чем-то красивую пел,
Снег наметал у дверей.