Накупавшись в прохладненьком омуточке, внучка захотела есть, и я стал раскладывать по траве на салфеточках малосольные огурцы, помидоры, картошку, булочки и даже блины, которые испекла гостеприимная хозяйка Татьяна Сергеевна. Еще не успел разложить, как заметил, что оба мальчугана — и когда только успели? — уже сидят рядом с нами и этак независимо поглядывают то на еду, то на меня, то на внучку.
— Ну, что скажете, мужички? — спросил я с усмешкой.
— А ниче, — спокойно ответил тот, что помладше, швыркая грязным, в засохшей глине, носишком.
— Может, хоть сообщите тогда, как вас зовут? младшего звали Сережей, а старшего Витей.
— Подвигайтесь поближе, — пригласил я ребят, подавая каждому по бутерброду с помидоркой поверх масла и по блину. Мужички стали проворно и непринужденно расправляться с едой.
— Вы братья? — задал я вопрос.
— Не. Мы соседи,— ответили они почти враз.
— А где ваши папы и мамы?
— На работе, где же еще, — развел ручонками более быстрый Сережа.
— А почему вы не в садике?
— Мы сами по себе. Сад у нас на ремонте.
— Что же вы тут делаете, в этих лужах и тине?
— Улиток живых собираем да в большую воду относим, ракушек.
— И так до самого вечера?
— А когда как. Когда до вечера, когда до обеда. Наши избы — вон они, на яру, видно отсюда.
Мальчишки поднялись, сказали: “Спасибо!” — и снова побежали на мелководье.
Когда мы с внучкой собирались домой, они все так же, как и утром, ковырялись в илу, блестя на солнце глянцево-черными спинками.

ВОРИШКА

Как-то набродившись по лесу и порядком устав, мы присели с Погодиным на полянке перекусить.
Нас обступали пышные золотоствольные сосны. Они тихо шумели на ветру, убаюкивали, умиротворяя. У меня сами собой стали слипаться глаза.
— Вздремнуть бы с часок, а, Дмитрий Калинович,— предложил я товарищу.
— С часок не с часок, а минут этак двадцать обя зательно надо. Для здоровья полезно,— поддержал меня егерь, закрывая глаза.
Я прислонился к мощному сосновому корню и уже стал забываться, как слышу сбоку какой-то подозрительный шорох. Приоткрыл глаза и вижу: сидит бурундучишко на погодинской сумке, держит в передних лапках сухарик и быстро-быстро грызет. Щеки его раздуваются, раздуваются, вот-вот лопнут — это он свои защечные мешочки набивает продуктами прозапас. Отгрыз он, сколько ему надо, и потихоньку прыг-прыг вон от нас.
— Вот воришка! — засмеялся я. — Прямо на глазах обработал!
— И сон весь испортил, — вздохнул Погодин, но в его голосе не было недовольства.

г. Красноярск
№4, 1997 г.

Из антологии ДиН

Варлам ШАЛАМОВ

КАМЕЯ

(Из “Колымских тетрадей”)

На склоне гор,
на склоне лет
Я выбил в камне твой портрет.

Кирка и обух топора
Надежней хрупкого пера.

В страну морозов и мужчин
И преждевременных морщин

Я вызвал женские черты
Со всем отчаяньем тщеты.

Скалу с твоею головой
Я вправил в перстень снеговой.

И, чтоб не мучила тоска,
Я спрятал перстень
в облака.

Давид КУГУЛЬТИНОВ

народный поэт Калмыкии

***
Вас — множество, и вы, меня браня,
Пытаетесь направить ход событий.
Но слов, каких вы ждёте от меня,
Вам не услышать, — чем вы ни грозите!

Не в вашей власти совладать с душой!
Чем запугать её сегодня можно?
Ведь по сравненью с правдою большой
Все ваши наказанья так ничтожны!

Всё ж у меня пока что разум есть,
Чтоб светоч правды не сменять на малость,
И мужество пока ещё осталось,
Чтобы от вас все беды перенесть!

Норильлаг,
1946 год

Знаменитые строки Сибири

... Чтоб сберечься от простуды,
умирай - и весь вопрос...
Чтобы стать врагом Иуды,
надо мыслить, как Христос.

Аркадий Кутилов (Омск)