Дмитрий СЕРГЕЕВ

ГЛАВЫ ИЗ РОМАНА
“ПОСЛЕДНИЙ РАСКЛАД”

1. Между Вислой и Одером

1945 год.
При выписке из госпиталя Еремину дали направление в прежнюю часть, но где она сейчас находится никто не знал. К этому времени войска первого белорусского пересекли Польшу и вошли в Германию, БАО мог быть где угодно. На попутках добирался в штаб фронта. Там выяснит.
Путь лежал через Варшаву. В городе для проезда машин расчистили лишь главные магистрали, прочие улицы — сплошные завалы. Медленно, долго тащились сквозь разрушенный город. Еремин с изумлением, отчасти похожим на дикарский восторг, смотрел на нескончаемые руины. На его чувства, неосознанно, подспудно действовала впечатляющая картина вселенского разрушения. Это сколько же человеческого труда и гения потрачено, чтобы произвести первобытный хаос! Невозможно определить, где пролегали поперечные улицы. Обломки зданий, кирпичный бой, горы штукатурного мусора вперемежку с искореженной мебелью громоздились всюду. Машины ехали точно по дну ущелья. Грузовики, виллисы, самоходки текли бесконечной вереницей. Скрежет, лязг, гул работающих моторов не прерывались ни на мгновение. Воздух пропах бензином и застоялой пороховой гарью. Городу уже никогда не подняться из руин — останется громадная свалка мусора — кладовая и поприще будущих археологов.
Посреди этакого бедлама не должно было сохраниться ничего живого, и пегому совершенно неправдоподобными казались редкие прохожие, пробирающиеся поверх завалов, проложившие тропы там, где прежде были тротуары.
Запомнился старик в черной одежде, в черной шляпе, влезший на гору битого кирпича и подающий руку старухе, которая брела следом за ним. Откуда они взялись, куда и зачем шли, что разыскивали посреди развалин? Ни старик, ни старуха не проявляли ни малейшего интереса к проходящей мимо военной технике, не замечали солдат и офицеров с немым любопытством глазеющих по сторонам.
Город-призрак с черными привидениями, населяющими его, остался позади. По обе стороны шоссе распахнулся земной простор, безмятежное голубое небо с редкими облаками необъятным куполом накрыло поля и перелески, через которые бежала машина.
...Ночевал Еремин в Любони под Познанью, которая на этот день еще не была взята — у немцев оставались несколько кварталов и крепость на берегу Варты.
Надеялся к вечеру разыскать свой БАО. Путешествие на попутках утомило и наскучило.
На развилке дорог у контрольного поста пришлось долго ждать: то проходившая машина направлялась не туда, куда ему нужно, то не было свободного места ни в кабине, ни в кузове. Грузовики большей частью шли загруженные боеприпасами.

День выдался солнечный, теплый. Однако солдат, дежуривший у шлагбаума, одет в полушубок. Его сменщики и начальник поста старший лейтенант, обитали в наскоро сколоченной тесовой будке. По видимому, в ней было жарко от растопленной буржуйки. Офицер, изредка выходивший наружу взглянуть на дорогу, на проходящий мимо транспорт, был распарен и краснощек. Местность вокруг пустынная, никакими следами боев не помеченная. В отдалении за убранным полем виднелась деревня. Стерня, утром еще припорошенная снежком, обнажилась, золотясь на солнце. Нагретый воздух медленно сменял прохладную свежесть остывшей за ночь земли. Запах прошлогодней соломы и талого снега заставлял дышать полной грудью.
Еремину наскучило ждать, он сильно проголодался. До ближайшего продпункта, где предъявив, выданный в госпитале аттестат, он сможет поесть горячего, больше двадцати километров. Будь вдвое меньше, так, не дожидая попутки, рванул пёхом.
Просторное, ясное небо и тишина, которую не разрушал, а как бы дополнял шум, идущих по шоссе автомобилей” создавали умиротворенное настроение. С трудом верилось, что где-то, не так уж и далеко отсюда, проходит линия фронта со всеми ее прелестями.
Внезапно накатилась тоска. Он не мог сказать, была ли это тоска по оставленному госпиталю, где прошла, хоть и небольшая” частица его жизни, которая многим будет памятна ему и спустя годы.В этом Еремин был уверен. Или же это была тоска по далекому отсюда дому. Ни то, ни другое, просто тоска, острая и всевластная. И пана Вову, и его милую кузину Зосю, и пана Выспянского органиста в местечковом костеле, равно как своих родных и школьных друзей, он вспомнил уже после того, как чувство тоски захватило его.
.. .Точно такая же тишина и голубой простор Снимали Иркутск в конце сентября сорок первого. Володя Еремин, накануне еще ученик десятого класса, сидел на деревянных ступенях военкоматовского крыльца, ожидая команду строиться в колонну и топать на вокзал. Поблизости там и сям, группами и в одиночку, маялись другие призывники. Не только чистое небо, но и схожее состояние беспредметной тоски, соединили в сознании Бремина два эти удаленные друг от друга момента. У возникшего чувства был даже свой особенный запах. Неизвестно, откуда он взялся сейчас, здесь — сам собой воскресился в памяти — терпкий аромат созревших ягод черемухи. Там, в Иркутске в сентябре сорок первого, смолево-черные кисти красовались поверх заплота на другой стороже улицы, наискосок от военкомата. Двое пацанят лет по двенадцати-три

Скачать полный текст в формате RTF