ПОСЛЕДНИИ ФРОНТОВИК

Когда последний фронтовик
Глаза сомкнёт совсем,
Наверно, в этот самый миг
Нам плохо станет всем.

Пронзит неведомый недуг
Российские сердца,
И потемнеет всё вокруг
От солнца до крыльца.

Нас зазнобит не по поре,
В жар бросит неживой,
И клён у мамы во дворе
Поникнет вдруг листвой.

Мы задохнёмся, как в дыму,
Ослепнем, как в ночи,
И не помогут никому
Лекарства и врачи.

Потом отпустит боль, уйдёт,
Листву расправит клён,
А утром радио наврет:
“Россию бил циклон...”

Мы с облегчением вздохнём,
Продолжим мирный труд,
Не зная, что теперь живём —
Как сироты живут.

А где-то будет биться крик
Знакомых и родных,
Когда последний фронтовик
Оставит нас одних.

Когда последний фронтовик
Уйдёт во времена,
Россия в этот самый миг
Приспустит знамена.

РОЖДЕНИЕ

Сюжет — родился человек...
Всё было просто и не просто.
Родные выпили грамм по сто,
Чтоб в мире прожил он свой век.
А он лежал, ещё не громкий,
В кроватке, сделанной отцом,
И сохли на печи пелёнки,
И мать томилась молоком.
А по селу, что житель новый,
Летела радостная весть:
И ростом он полуметровый,
На мать похож, отцово есть!
А он лежал, ещё не видя,
Ещё не ведая, кто он,
И крёстный, над гармонью сидя,
Пел крёстной про опавший клён.
Отец, как россиянин знатный,
Улыбку не спускал с лица. .
Он счастлив был, ему, понятно,
Хотелось сына-молодца.

А бабка, старая певунья,
Снохой своею дорожа,
Над внуком доброю колдуньей
Склонилась молча, чуть дыша.
И мнилось ей, простой и русской,
Что это самый первый — Фрол,
Который пал под Старой Руссой,
В другом обличье к ней пришёл.

МАМА

В годы Великой Отечественной войны в
детских зонах фашистских концлагерей
малолетних узников систематически
подвергали забору крови для медицинских
нужд гитлеровской армии.

Я не был там,
Но жжёт огонь мертвецкий,
Как вспомню маму — голова бела:
Во сне она ругалась по-немецки,
Хоть совершенно русскою была.

Я был пацан, я спрашивал наутро:
“А что такое, мама, русишь .....?”
Её лицо белело, словно пудра,
Но отвечала: “Рано тебе знать!”

И ремешок затягивала ловко
Мужских часов — они идут верней!
А ремешок скрывал татуировку —
Родимое пятно концлагерей...

Я вырос, изучил язык немецкий,
Узнал слова, что вслух не повторю.
Пусть мамы нет...
В медпункте зоны детской
Во сне я ночью кровь её сдаю.

Я не был там,
Но жжёт огонь мертвецкий,
Как вспомню маму — голова бела:
Во сне она ругалась по-немецки,
Хоть совершенно русскою была.

г. Омск