В.ТРАУБЕРГС

ЧЕРНЫЙ КОСТЮМ
НА БЕЛОМ СНЕГУ

(Хроника трех дней жизни)

В субботу, 16 ноября, на станции Алыкель с утренней электрички сошли двое охотников, работников ремонтно-строительного треста УЖКХ, и заспешили в сторону озера Вологочан. Одному из них было за пятьдесят, другому — только двадцать пять. Для молодого, Григория Иваненко, живущего в Норильске только второй год, — это был его первый выход в зимнюю тундру. Он понимал, что разумнее было бы не спешить в канун полярной ночи с первой охотой, а подождать теплых апрельских дней. Однако только что купленная “вертикалка” словно требовала испытать ее.
А чего было бояться? Рядом с ним шагал Рудольф Иванович, опытнейший тундровик, промышляющий в этом районе уже почти два десятилетия. У старого охотника, если верить его словам, знающего здесь каждый кустик и каждую кочку, где-то в восемнадцати километрах от железнодорожной станции была своя избушка. К этой избушке охотники и держали путь. Вскоре к ним присоединился еще один охотник, Дмитрий, сорокалетний работник агломерационной фабрики.
Григорий запомнил, что они пересекли газопровод, затем полотно старой заброшенной узкоколейки. Больше ничего нельзя было запомнить. Местный ландшафт отличался исключительным однообразием. От края и до края горизонта простирается мелкосопочник, поросший редким, чахлым кустарником. Леса здесь не было и не было ни одного запоминающегося ориентира. Все бугры для молодого охотника были удивительно похожи друг на друга, и он в этой унылой местности не без оснований опасался потерять из виду своих спутников.
К трем часам дня охотники подошли к избе. Еще раньше на подступах к избе они из насыпи старой узкоколейки выломали несколько шпал, затем уже возле избы раскололи их, растопили печку, поужинали и рано легли спать. Перед сном, при уже погашенной свечке, Рудольф Иванович долго рассказывал всякие истории про волков, медведей и росомах.
На следующий день охотники встали до рассвета, решили пораньше выйти и возвращаться к Алыкелю с попутной охотой. Старый охотник показал Григорию светлое зарево на небосводе, объяснил, что это и есть железнодорожная станция Алыкель и добавил: “В случае чего можешь идти прямо на станцию, но если ничего не видать, то лучше идти по узкоколейки — она сама приведет тебя на станцию”. Ориентир был хорошо виден, и Григорий успокоился, почувствовал себя значительно увереннее, чем вчера.

Старые охотники, указав рукой направление, сказали молодому: “Ты иди туда прямо низом, а мы тут обогнем кусты и потом тебя догоним!”
Не выпуская из вида зарево, Иваненко двинулся в указанном направлении. Осторожно пробираясь через кустарник, охотник заметил какие-то перемещающиеся желтовато-белые комочки. Внимательно присмотревшись к ним, он понял, что это и есть куропатки и ...совершенно забыл про зарево. А “комочки” тем временем перебегали от кустика к кустику, ловко склевывая почки с нижних ветвей. При этом они очень забавно дергали головками, на хвостиках у них отчетливо виднелись черные пятна. “Да какие они крупные! Почти как домашние курицы!” — удивился Григорий. Он на ходу снял ружье и, тщательно прицелившись, выстрелил. Одна из куропаток резко подпрыгнула и, неестественно распластав крылья, осталась неподвижно лежать. Остальные птицы, быстро семеня лапками, уходили по снегу от Григория.
От восторга у Григория бешено заколотилось сердце. Но взяв в руки убитую птицу, охотник с удивлением отметил, что она не такая уж большая, какой казалась издали. Теперь по величине она едва отличалась от голубя.
Вскоре Григорий с удивлением обнаружил, что эти глупые птицы поразительно доверчивы и почти не боятся выстрелов. Весь поглощенный сказочно удачной охотой, он в неуемном азарте все стрелял и стрелял. Он не ожидал такой удачи. “Вот обрадуется жена”, — не без гордости подумал Григорий, подбирая очередную птицу.
Наконец-то рюкзак был полон, да и куропатки куда-то все поразлетелись. Предварительно подбросив на руки ставший весьма увесистый рюкзак, охотник с удовольствием закинул его за плечи. Теперь скорее в Алыкель на электричку. Но куда идти? Этого Григорий уже не знал.
Пока он в азарте гонялся за куропатками, заданное направление было начисто потеряно. Он вспомнил про станционные огни. Но показанный утром ориентир словно ветром сдуло. И не сразу Георгий сообразил, что виною этому является дневной рассвет.
Охотник пытался восстановить в памяти направление, откуда он пришел и куда велели идти старые охотники, но так ничего и не вспомнил. Тогда Григорий попытался возвратиться по своему же следу. Однако из этого тоже ничего не вышло. Лыжные следы пересекались и снова расходились в разные стороны. “Читать” эти следы он не умел и даже не мог отличить свой след от чужого.
Подгоняемый пока еще смутной тревогой, охотник поднялся на ближайший бугор и, сняв шапку, долго палил из ружья в небо, с постепенно угасающей надеждой глядя по сторонам. Между выстрелами до звона до звона в ушах прислушивался, не раздается ли где-нибудь ответный. Он расстрелял почти все патроны, потом долго кричал. Все тщетно. Никто ему не откликнулся. В душу закрадывался неприятный холодок. Он понял, что заблудился. Чувство одиночества, по

Скачать полный текст в формате RTF