Михаил КУРАЕВ

ПАМЯТНИК ГОГОЛЮ...

“Я почитаюсь загадкою для всех,
никто не разгадает меня совершенно”.
Гоголь

Казалось, большего кавардака, неразберихи, суеты, бестолковщины и вздора не случалось в Москве за всю долгую и пеструю ее историю: Москва после двадцати девяти лет подготовки открывала наконец памятник великому русскому писателю Николаю Васильевичу Гоголю*.
Мысль о том, чтобы соорудить памятник Гоголю в Москве, родилась сразу же в день торжественного открытия на Тверском бульваре памятника Александру Сергеевичу Пушкину. Это был счастливый день
народного торжества, единения, взлет национального самосознания — такое хотелось пережить еще раз, и как можно скорее.
Тут же объявили всенародную подписку на памятник Гоголю, и собрали четыре тысячи рублей.
Да вот беда, деньги на всенародный монумент не хлынули рекой, даже не побежали ручьем, их пришлось выдавливать по капле. Если монумент в переводе с латинского значит — напоминание, то сбор денег “на Гоголя” напоминал извлечение Петром Ивановичем Бобчинским денег из прорехи в правом кармане Петра Ивановича Добчинского. За последовавшие за тем десять тысяч дней собрали еще сто тысяч рублей, почти что по червонцу в день. Не густо, если учесть многолюдство читателей Гоголя и безмерную продолжительность срока, ушедшего на сборы. Правда, семья промышленников Демидовых пожаловала меди 110 пудов, по двадцать два рубля за пуд, вклад существенный.
Из глубины 1880 года казалось, что времени достаточно, чтобы в 1902 году пятидесятилетие со дня кончины писателя отметить открытием достойного монумента. Но дело двинулось таким
неумышленным образом, словно вожжи всего предприятия отдал и в руки Селифана, только что обласканного тонкими приятелями из маниловской дворни.
Едва-едва поспели к столетию со дня рождения, которое с неотвратимостью наступило в 1909 году.
Ну как не восхититься ни с чем не сравнимой российской неспешностью!
Обществу любителей российской словесности, тому самому Обществу, где на публичном заседании, посвященном открытию памятника

* Подробности этого дня в превосходном очерке В. Порудоминского “26 апреля 1909 года”, “Панорама искусств”, № 5, М. “Сов. художник”, 1982 г.

Пушкину, произнес свою речь-завещание Достоевский, давший определение всечеловеческой отзывчивости русской души, понадобилось всего лишь десять! лет, чтобы учредить Комитет по сооружению памятника.
Прошло после этого радостного и долгожданного события всего-навсего три года, и государь сподобился своей монаршией милостью повелеть Комитету “открыть действия”.
Воля государя — свята, слово самодержца — закон.
Однако, будто для какой-то исторической симметрии, опять же ровно через три года после монаршего повеления Комитет собрался на свое первое заседание, то есть открыл действия.
Наконец-то была оглашена и фамилия члена Комитета, к которому следовало обращаться по вопросам, касавшимся до сооружения задуманного памятника. Фамилия члена Комитета была — Нос! А.Е. Нос.
“— Гм! какая странная фамилия! И на большую сумму этот господин Носов обокрал вас?
— Нос, то есть... вы не то думаете! Нос, мой собственный нос пропал неизвестно куда. Черт хотел подшутить надо мною!”
Вот, вот, иногда только ссылками на шутки черта и можно объяснить все происходящее с самим Николаем Васильевичем Гоголем и вокруг него.
Промелькнул двадцать один год со дня рождения счастливой идеи, и как раз накануне пятидесятилетия со дня смерти Гоголя Комитет, украшением которого был безусловно господин Нос, где только отыскали? объявил “условия на составление памятника”.Без проволочек, всего лишь за шесть лет (проницательные критики находят в этой кратности цифре “три” бездну смысла”) был проведен конкурс. Поданные скульпторами известными, именитыми, авторитетными проекты были отмечены почетными местами, наградами, премиями и... к исполнению не приняты.
Неукротимо приближалось 100-летие со дня рождения, а вместе с ним и необходимость дать отчет в потраченных времени и деньгах.
Тут же родилась новая счастливая идея — поручить памятник только одному скульптору, а конкурс... ну, как бы конкурс, сделать из мнений участников Комитета. А что?..“...Русский человек в решительные минуты найдется, что сделать, не вдаваясь в дальние рассуждения... поворотивши направо на первую перекрестную дорогу, прикрикнул он: “Эй вы, други почтенные!” и пустился вскачь, мало помышляя о том, куда приведет взятая дорога”.
Если Селифан таким традиционно национальным способом привез Чичикова к Коробочке, а Коробочка-то и приведет предприимчивого героя к краху, то в нашей истории дело прошло вовсе фантастической дорогой, конца которой и по сей день не видно, поскольку история с памятником Николаю Васильевичу Гоголю в Москве не может считаться оконченной, впрочем, как и в Санкт-Петербурге, где зародышу памятника ско

Скачать полный текст в формате RTF