рочной нашей привязанности к нашим сыновьям, к нашим нежным мальчикам, и они не лгут, а требуют. Они ждут от него тепла, а он не умеет дать, он ждет их встречного тепла. Ждет и не получает. И злобится, злобится на тебя... на кого ему еще злобиться? Мир, который его не принимает, – чужой, а ты – родная мать...
Живет со мной, моим всем – и меня же за это ненавидит. Я должна была исчезнуть, чтоб ему облегчить, снять портрет со стены, посторониться... И тогда в этот дом вошла бы женщина... Пусть Полина вошла бы... А я заняла чужое место, меня оказалось слишком много для него, всех вытеснила, заслонила собой... Гора и гора... Надо было уйти и не вернуться. Оставить ему дом, к которому он привык, место, стол письменный не передвигать к окну, оставить как есть, только без меня, чтоб не было в этом пространстве меня... (Со стены падает Люсин портрет, она вздрагивает, некоторое время молчит.). Да, надо освободить ему пространство для жизни, чтоб он не задыхался в ней... А он задыхался, мальчик, от моей любви, от моей щадящей лжи... Я читала, что сыновья, которых слишком любишь, вырастают победительными... Ложь! Они улетают в небо на легких воздушных шариках, потому что своей любовью мы переламываем им хребты, и они не могут ни противостоять миру, ни прижиться в нем, наши победительные сыновья, мы своей собственной волей замедляем их в развитии, и они так и не успевают вырасти...
Нельзя привязывать и опекать своих хрупких мальчиков, потому что из-за этого они не умеют взлететь, и за эту незащищенность и ранимость ненавидят нас... Когда догадываются, что это мы с ними сотворили... Теперь я знаю: надо освобождать, отсеивать от себя ваши юные жизни, отдавать вас миру, Полине, городам, детям – живите!
Прежде чем углубляться в любовь, нужно спросить: а будет ли им хорошо от твоей любви? Нет, не так. Спросить: а кому от твоей безусловной любви хорошо? От твоей невозможной огромной любви?.. Я теперь знаю – ненависть остановить можно, а любовь нельзя. Любовь, как война, – когда ее много, она разрушает, и каждый день не знаешь, выживешь ли, погибнешь ли, погубишь ли?.. Дениска! Где ты? Вернись! Я сама тебя отпущу! Ты вернись, а я отпущу... По доброй воле, легко... Сынок! Я знаю: чтобы в мире был порядок, цветы нужно поливать... Пусть в мире будет порядок!
Появляются Герц, Денис, Полина, Манечка, собака, окружают Люсю и застывают, как на семейной счастливой фотографии.
Конец.

ДиН память

Варлам ШАЛАМОВ

* * *

Я – северянин. Я ценю тепло,
Я различаю – где добро, где зло.

Мне нужен мир, где всюду есть дома,
Где белым снегом вымыта зима.

Мне нужен клен с опавшею листвой
И крыша над моею головой.

Я – северянин, зимный человек,
Я каждый день ищу себе ночлег.

* * *

Покамест нет дороги льдинам
И тол неразорвал затор,
Поселок пахнет нафталином
И изморозь приходит с гор.

В привычный час ложится иней,
и тает он в привычный час,
И небосвод индиго-синий
Неутомимо давит нас.

И слышен тонкий запах тленья,
Весенний наступает час,
И прошлогодние растенья
Являются в последний раз.

* * *

На этой горной высоте
Еще остались камни те,

Где ветер выбил письмена,
Где ветер высек имена,

Которые прочел бы бог,
Когда б читать умел и мог.

* * *

Беспложно падает на землю
Цветов пыльца,
Напрасно пролитое семя
Творца.

И только миллионной части,
Упав на дно,
Вступить с природой в соучастье
Дано.