Антон НЕЧАЕВ

ЛУНОХОД
НА СКАТЕРТИ

ЛАКЕЙ ГОСПОДИНУ

Сир, рисовые зерна
истлели, казна покорно
ссохлась,
в мехи вина
виноделы отказываются
наливать, говорят – зараза
завелась во дворце,
трупные пятна на вашем лице
расширились многократно.
Прикажете затереть?
Слушаюсь не шуметь.

ПОПАДАНИЕ

Сибирскую отбросив лень,
как пуля из ствола в мишень, –
в Москву!
Благословлю талант стрельца:
в предел Садового кольца
я угодил,
чуть позвонки не повредил.

* * *

Я честно слушаюсь отца,
немного капает с конца,
в желудке пусто, и дупло
свербит от холода давно.
Мой благодетельный отец,
видать, устроил мне сюрприз.

ПОЭЗИЯ

Болезненна, едва жива,
канону не подчинена
и под лингвистом-дураком
из теорем и аксиом
с зачеткой не лебезит,
навряд ли дышит, больше спит
и объясняется порой
как грузчик, призрак, “голубой”,
в ней Вседержитель виден весь,
и Совратитель тоже есть.

ДЕЛЕЖ

Один серебренник получат небеса
за то, что в окружение посла
отправили глаголить ультиматум,
а там его побоями и матом,
и униженьем встретила толпа,
чьи вожаки, преступное содеяв,
получат остальные двадцать девять.

* * *

Мой отец был скопец,
в сорок лет огурец,
колуном расщеплял бревно
с ползамаха, хлебал ведро
медовухи, ходил босой
по морозу... Откуда же я такой?

* * *

Страшно выйти за дверь,
где шеренгой стоят,
по команде кричат:
“Здравь желаю! Гип-Гип!”
А не выйдешь – погиб,
потому что с тобой
только пар пеленой,
да случайно мелькнет
иль гей, иль урод.

ГАРШИН

Мы вместе с тобой шагали
по пыльным дорогам Болгарии.

Ты молча смотрел и вдумывался,
но только больше обугливался.

И вот, когда на привале
вы фляги свои достали,

и я, как немой свидетель,
уселся со всеми вместе,

тебя, мой брат, разорвали
без лишней тоски-печали.

Там выжил один лишь я
и скорбно ушел в поля.

* * *

Перо в руке излечивает сердце,
как луноход по скатерти ползет
листа.
И кажется, что та,
от коей никому не отвертеться,
не покарает, а спасет.