Сбрось же несколько строк
в угрожающе тёмный подвал,
чтобы я ничего
и уже никогда не искал.

* * *

Не лишенный харизмы,
                                 по пятнам асфальтовым вдруг,
из глубин неопознанной этой страной шевелюры,
из отсутствия жестов и свиты поклонниц вокруг,
без апломба, тоски и размазанной фиоритуры
появился, шутя, из-за прутьев немодных ворот,
отороченных кладкой
                                 лишенных камней переулков,
разливая по полкам фрагменты того, что народ
потребляет, как таинство таинств
                                 души закоулков.
Обозначенный мелом в изгибах своей седины,
многоявленный короб из книг
                                 и прозрений Востока,
при котором никак мы ему никогда не равны –
хоть все зубы за зуб, хоть все очи за тихое око.
Подхватил и повёл, не читая и не говоря,
по подземным, окольным
                                 и прочим большим переходам,
где сыреет, тучнеет и в срок плодоносит земля
и своим, и чужим по бессмыслию
знаков народам.
Из оливы звучащих в классических па кастаньет
извлекая узорно пророчески правые гимны,
не приемлет пустот и не требует вовсе ответ
на предъявленный иск,
как всегда добровольно-взаимный.
Землемерный посол.
Гармонический, сольный квартет
            из души, новизны, парадоксов и речитатива.
Присягаю публично по правилам, коих здесь нет,
на любовь и на верность тому,
                                 что чертовски красиво.

г. Нью-Йорк

Ян МАЙОЛИКА

АЗИЯ

Печальный разрез глаз
Уместней среди песков.
О, Азия! не сейчас.
Ты видишь, я нездоров.

Шуршащий песок, сух,
Из горла часов сыпь!
Вот-вот испущу дух,
Покрыла лицо сыпь.

Кусками летят дни,
Поблескивая, звеня...
О, Азия! помяни
В молитвах своих меня.

ПИСЬМА ПАСТЕРНАКУ

Измучил моё горло Пастернак,
И я тяну свою тоску воловью,
Переживая сумрак и бардак,
Завидуя его средневековью.

Внутри меня всегда и всё не так,
Но письма, что написаны с любовью,
Так тщательно скрывают свой пустяк,
Что тщетно Пастернак поводит бровью.

* * *

Открытки цвета “я тебя люблю”
В любом киоске нынче по рублю,
Но я шепчу: “Большому кораблю –
Большое плаванье”.
Искусство может чем-то пренебречь,
Но и тогда, всё превращая в речь,
Оно тебя обязано сберечь.
И это главное.

г. Красноярск