Игорь БОЙКОВ

ЛЮДИ И НЕЛЮДИ

Вагоны глухо заскрипели. Состав лязгнул буферами и остановился. Пассажиры деловито завозились и, образовав своими телами длинную змею очереди, двинулись к выходу. Родион одним из первых выпрыгнул на платформу, проворно надевая на ходу небольшой рюкзак. Высокий, худощавый и жилистый, в короткой чёрной куртке и чёрной бейсболке на светлой коротко остриженной голове, он с минуту постоял на перроне, внимательно смотря по сторонам. Вокруг него уже галдела толпа, кто-то кого-то встречал, с криком и гомоном спешили и яростно толкались люди, таща, кто сумку, кто чемодан, кто пакет.
Резкий толчок в бок заставил Родиона обернуться.
– Блин, встал тут на дороге, – зло буркнула под нос полноватая тётка.
Она налетела на него, окинула недоброжелательным взглядом и, прибавив шагу, затрусила. Родион ничего не ответил и только поглядел ей в след.
“Не стоит здесь торчать и мозолить глаза, – подумал он про себя. – Что сделано – то сделано. Надо идти. Дальше всё будет просто. Не зря же говорят, что самое трудное – это решиться сесть в поезд. А я не только сел, но и приехал на место”.
Парень повернулся в сторону видневшегося в начале платформы здания вокзала и пошёл быстрой походкой, старательно маневрируя в людских потоках. Его глаза машинально шарили по толпе. Впрочем, встречающих он не ждал. Он сам сказал, что всё помнит и всё найдёт сам, лишние люди здесь на вокзале ни к чему. Неровен час, будет “наружка”. Впрочем, сказал скорее по привычке, так как был почти уверен, что никто о его приезде не подозревает и никакого “хвоста” не будет. На первоначальном этапе подготовки этой акции, обещавшей стать в случае успеха одной из самых громких в истории партии, всё было сработано чётко. Даже билеты в поезд приобретались на другую фамилию, а он вскочил в вагон буквально за минуту до отправления.
Рядом с Родионом шла развесёлая компания из двух парней с зализанными назад волосами и трёх девиц с размалёванными физиономиями. Они пили на ходу пиво из маленьких бутылочек с узкими горлышками, громко смеялись, растягивая лица в улыбках так, словно они были резиновые. Родион покосился на них и отвернулся почти сразу, нахмурившись. Постарался обогнать эту компанию, мгновенно начавшую его раздражать, но дорогу перегородили два здоровых и животастых мужика, катящих за собой на тележках большие баулы. Обойти их никак не получалось, так как и справа, и слева напирали люди. Родиону поневоле пришлось идти рядом с так непонравившейся ему молодёжью. Справа от него, почти касаясь плечом, шла долговязая девица с нагловатым и, вместе с тем, глуповатым выражением лица. Её Родион невзлюбил буквально с первого взгляда.
– А Пуська вконец обнаглела, – громко тараторила она. – Ей у нас в клубе “Эльдорадо” как стриптизёрше

только зарплату в триста баксов предлагали. Прикинь, Пашка, какие это нехилые бабосы для нашей дыры. А она упёрлась: нет, мол, в Москву хочу. Здесь, говорит, на одних только съёмках в порнухе в три раза больше заработать можно.
Парни с прилизанными волосами сально ухмылялись. Родион со злобой покосился на них и на девицу, плюнул под ноги и, улучив момент, обогнал-таки животастых мужиков с баулами.
“Москва, мать твою!” – подумал он.
У здания вокзала толпились таксисты.
– Такси по городу! Такси берём! Такси! – кричали они наперебой.
Тут же откормленные менты с выступающими из-под серой формы животами проверяли документы у кавказцев.
Родион проскочил мимо таксистов, быстро миновал здание вокзала, пересёк площадь и остановился у входа в метро. Огляделся ещё раз, сдвинул бейсболку на затылок, задумчиво посмотрел в небо. Зажмурился от лучей сентябрьского солнца. Ясное московское утро было свежим и чистым. И в этой свежести ранней осени Родион ощущал что-то родное, близкое, отчего защемило сердце. Это щемящее чувство было знакомо с детства. С тех пор, когда в такое же время года приходилось идти на занятия сначала в школу, а позже в институт. На асфальте мостовой лежали длинные тени. Парень снова огляделся, пошарил в кармане джинсов, и, вытащив мятую купюру, вошёл в метро.
Ехать предстояло на другой конец города, совершив в пути две пересадки. Став на скользящую с мягким гулом вниз ленту эскалатора, Родион полуприкрыл глаза. Всё время в поезде он был предельно собран, фокусируя внимание на каждой мелочи. Мыслей как таковых не было. Была цель: доехать, добраться до Москвы. Быть осторожным, внимательным, не дать ссадить себя в пути. Теперь же вдруг некстати ему вспомнились тихие, зелёные улочки своего родного города, старый двухэтажный кирпичный дом, двухкомнатная квартира, в которой он обитал вместе с родителями, их рыжий и ленивый кот Васька, вечно лежащий на подоконнике, и взъерошенные воробьи, прыгающие у подъезда.
“Скоро ли я снова это всё увижу?” – вопрошал кто-то внутри него. Кто-то слабый, жалкий, ничтожный. Тот, с кем он усиленно боролся всё время после прихода в партию, и кого так и не смог затоптать до конца. Родион слегка тряхнул головой и матерно выругался про себя. “Не хандри. Ты сам этого хотел, – сказал он себе. – Не прикидывайся, что страшно. Иначе на хрена ты так долго бил себя копытом в грудь и кричал на каждом митинге о том, какой ты революционер. Отвечай за слова”.
Он закусил губу, надвинул бейсболку на глаза и быстро шагнул с эскалатора на платформу. Электричка подкатила почти тотчас. Родион с десятком других тел едва втиснулся в раскрывшиеся дверцы вагона. Внутри стояла ругань, окружающие его люди шипели и цыкали друг на друга, ритмично покачиваясь при этом из стороны в сторону в такт движения состава. Желая чем-то себя занять, Родион с любопытством заглядывал в раскрытые книги и газеты случайных попутчиков.

Скачать полный текст в формате RTF