ДиН Гайд-парк

Василина СТЕПАНОВА

МЕРТВЫЕ ДУШИ

“Весь мир связан обоняниями и без обоняния он рассыпался бы <...>. По запаху люди узнают эссенциальности людей. И тряпки, и добродетели.
В.В.Розанов (“Последние листья”)

Ну, что нового можно найти в поэме Гоголя “Мертвые души”? Она исследована величайшими литературоведами, прочитана, изучена... Но, как сказал Машинский: “Гоголь почти никогда не высказывает свою мысль в лоб, прямолинейно. Он выражает ее путем не наикратчайшим, но с помощью сложной метафоры или сравнения, иронической аллегории или притчи”.
Известно, что нос у писателя был “не совсем стандартной формы и размера”, в детстве и юности это приносило ему некоторые страдания.
Известно также, что Гоголь, став уже знаменитым писателем, имел переписку с дочерьми высокопоставленного чиновника, младшая из которых, Анна, сделалась предметом его особых забот. Домашние звали ее “Нози”, что в переводе с английского означает “носатая”. “Анна Михайловна, кажется, единственная женщина, в которую был влюблен Гоголь” (по воспоминаниям писателя Сологуба).
Вот что писал Гоголь Анне Вильегорской из Франкфурта, как раз во время своей работы над вторым томом “Мертвых душ”: “Вы напрасно ищете в моих сочинениях меня, и притом еще в прежних: там просто идет дело о тех людях, о которых идет Дело в рассказе. Вы думаете, что у меня до такой степени длинен нос, что может высунуться даже в повестях, писанных еще в такие времена, когда я был еще мальчишкой, чуть вышедший из-за школьной скамьи”.
Это известные факты биографии. Но мне стало интересно, как эти факты нашли свое выражение (если нашли) в знаменитой поэме. Да, Гоголь уже высказался на эту тему, описав похождения пропавшего Носа. Но, может, и в “Мертвых душах” нас ждут открытия...

Полистаем поэму. Гоголь, раскрывая образы героев, уделяет особое внимание мельчайшим подробностям, деталям. Начинается поэма тем, что героя, пока еще неизвестного читателю, встречает трактирный слуга, половой, чье лицо невозможно было рассмотреть, так быстро он вертелся. Да и зачем в ПОЭМЕ лицо какого-то слуги. Слуга он и есть слуга – безликий. Читатель ждет, когда же появится главный герой.
Кстати, кто, как не слуги, обращают внимание на характер и привычки барина. От этого зависит их собственная участь. Так вот, полового в приезжем поразило больше всего умение “высмаркиваться чрезвычайно громко”. Неизвестно, как он это делал, но только нос его звучал, как труба.
Итак, первым появился нос, вернее звуки им издаваемые, и тайна их извлечения.

Устраиваться на новом месте помогает господину лакей Петрушка, “малый... с очень крупными губами и носом. Лакей умудряется притащить “свой собственный запах”. Читатель узнает, что Петрушка носил свой собственный запах, “отзывавшийся несколько живым покоем”. Значит, в запахе чувствовалось что-то живое, а в остальном? “Где бы он ни поселился, казалось, что в этой комнате лет десять жили люди”. (А до этого что?)
Вот и главный герой Чичиков, едва проснувшись, тянет “к себе воздух на свежий нос поутру” и остается недоволен Петрушкиным запахом. Не потому ли, что в нем чувствуется что-то живое? Странный вывод напрашивается – Чичиков не любит живое, совсем как Баба-Яга в сказках.
Даже у петуха на дворе “голова была продолблена до самого мозгу носами других петухов”... Вообще-то у петухов клювы...
У Коробочки Чичиков просыпается от мухи, “которая имела неосторожность подлететь близко к носовой ноздре (Интересно, а еще какая ноздря бывает?), которую Чичиков потянул впросонках в самый нос... (кого муху или ноздрю), что заставило его крепко чихнуть”.
Да, день у нашего героя начинается с носа. А чем же заканчивается? Правильно – Носом. “Завершив свои дела” у Коробочки “заканчивая писать, он потянул несколько к себе носом воздух”.
И начало, и конец всему делу – нос.
Готовясь к губернаторской вечеринке, Чичиков “долго тер мылом обе щеки, выщипнул вылезшие из носа два волоска”. Вообще-то, в восточных сказках джинны выщипывали волоски из бороды. Но у нашего героя волоски из носа были не менее чудесные, т.к. сразу после выщипывания волосков “он очутился во фраке брусничного цвета с искрой”.
Первое впечатление о себе Чичиков тщательно поддерживает: “чтобы еще более согласить в чем-нибудь своих противников, он всякий раз подносил им всем... табакерку, на дне которой лежали две фиалки, положенные туда для запаха”.
А, кстати, нос у Павла Ивановича свежий, а “всякий сколько-нибудь неприятный запах уже оскорблял его”. И “по этой причине он всякий раз, когда Петрушка приходил раздевать его и скидывать сапоги, клал себе в нос гвоздичку”. Заманивал, привораживал фиалкой, а оберегал себя – гвоздичкой.
Едет Павел Иванович от Коробочки, да тут ему на пути – нос, Ноздрев то есть. Ноздрев – ноздря – нос. Говорящая фамилия. Любитель французского вина (запах? – розетка и все, что хочешь) Ноздрев обладал чутким носом, который слышал за несколько десятков верст. Чутье, прямо, собачье! А “Ноздрев, действительно среди них (собак) совершенно как отец среди семейства”. А здоровье и “качество” собаки определяется как раз по носу. Недаром Ноздрев заставляет Чичикова щупать нос у своего щенка. Породу показывает! Чичиков, характеризуя Ноздрева говорит, что “ему всякую дрянь хотелось бы пощупать рукой, да еще понюхать!”
Упомянув о собаках, не пройдем мимо Собакевича. У Собакевича “натура хватила топором раз – вышел нос”. Сам он нелюдим и молчанье в его доме прерывается “производимым носом дрозда о дерево деревянной клетки”. А со стены на хозяина и гостя глядит “Багратион с орлиным носом”. Именно нос, а не что-либо другое выделяет автор.