Инна ЛИМОНОВА

МОЙ БЕШЕНЫЙ
СКОРОХОД

Часть первая

Памяти моих умерших от рака друзей: Руслана Галимова, Светланы Алешковой, Леонида Остапенко, Валерия Сурова, Олега Маленко, Юрия Колесникова, учителей Ефима Григорьевича Ховива и Алевтины Павловны Александровой посвящаю эту книгу.

ГЛАВА 1. СНАЧАЛА БЫЛО СТРАШНО

Как и все, я не была готова к этой болезни. В 2000 году мне было 45 лет, пять лет назад я переехала из Татарстана в Подмосковье, в судьбе моей было много неясного, в планах на будущее царили хаос и неразбериха.
Нужно ли упоминать, что работала я в то время ответственным секретарем журнала “Дорожный патруль” (вы знаете одноименную телепрограмму – в 2000 году это была одна редакция с нашим журналом). Вопросы жизни и смерти, единственные, интересовавшие телепрограмму и наш журнал, словно бы приелись и стали привычными и обыденными, мы, конечно, планировали из номера в номер на страницах журнала заняться разбором причин человеческих несчастий, но так всерьез и не занялись – за неимением средств на издание, весной 2000 года журнал закрыли.
Необходимость искать другую работу в очередной раз не совмещалась с необходимостью лежать в больнице. Уже давно я чувствовала себя неважно, но не хватало времени показаться врачам. Безработность обеспечивает нам преимущество перед работающими – свободного времени – целая куча.
Я не люблю больницы и поликлиники. Не знаю почему, может быть оттого, что в этой жизни у меня было много знакомых врачей, я не слишком верю, что в их силах предотвратить неотвратимое. Я заметила, что врачи зачастую пугливее своих пациентов, они просто замирают от ужаса, узнав что-либо, на их взгляд, непоправимое о состоянии вашего организма. Замирают не только от сочувствия к вам, чаще они подсознательно переносят ваше состояние на себя. И очень страдают, бедные.
Внезапно появившееся свободное время привело меня в поликлинику. Я плохо себя чувствовала – это точно. Под левой подмышечной впадиной любой желающий смог бы нащупать шишку.
После полубессмысленной толкотни у кабинетов мытищинской районной больницы судьба направила меня к хирургу московской онкологической больницы №1 на улице Волочаевской Андрею Юрьевичу Фомину. Он осмотрел место, которое я ему указала, погрустнел и предложил взять пункцию и, возможно, прооперироваться. Я не спорила, особенно с того момента, как узнала результаты пункции. Операций понадобилось две, мы их с Фоминым выдержали – анализ дал малоутешительный результат: в удаленном лимфоузле обнаружили меланому. Это злокачественная опухоль. Фомин, страдая от необходимости сообщить мне об этом, сообщил.

– Да не расстраивайтесь вы так, – попыталась я утешить его, пережив первые минуты невыразимого отчаяния. – Вы лучше скажите, сколько мне жить осталось У меня ведь семья на руках.
Он посмотрел на меня участливо и удивленно.
– Не знаю. Честное слово, не знаю...
Горевать было некогда. Срочно нужно было что-то предпринимать. В смысле семьи, разумеется. В смысле моей опухоли все уже было предпринято. Ее удалили, и другому лечению я не подлежала. Лимфосистема – это ведь весь организм. Облучать его весь – нет смысла. Где опухоль вырастет в следующий раз и когда – знать не может никто. Кроме Бога, наверное. Оставалось укреплять иммунную систему. Потому что от этого хотя бы нет вреда. А от облучения – есть. На том и порешили.
Мне назначили уколы реаферона. Столько, сколько выдержу, столько и колоть эти уколы. Ну и сколько потяну материально. Меня утешили, сообщив, что я не всю жизнь буду колоться за свой счет. Месяцев через пять-шесть у меня будет возможность получить инвалидность, не ниже второй группы, и тогда государство возьмет на себя обязательство обеспечивать меня лекарствами бесплатно. Оставалось всего ничего – протянуть эти пять месяцев.
Давайте условимся, все, что я расскажу про онкологическую больницу №1 на улице Волочаевской дальше – ни в коей мере не характеризует ее с отрицательной стороны. Там для меня сделали очень много хорошего и заведующий отделением, и врач-анестезиолог, и медсестры. А Фомину я буду благодарна, даже если завтра меня повезут в неизвестном направлении с головой покрытую белой простыней – я искренне благодарна ему, что прожила после его умело проведенной операции уже шесть лет и эти годы были во многом счастливее предыдущих сорока пяти.
Но пока вернемся к последовавшему вслед за днем, когда я осознала, что не в силах ничего изменить в своей жизни, утру.
С вечера, вернувшись после беседы с Фоминым в палату и послушав жалобные разговоры соседок, я поняла, что в больнице мне долго не пролежать – от одного вида неизлечимо больных людей можно было бы помереть. По крайней мере, мне такая жизнь точно не подходила.
Я переобулась и вышла на улицу. Идти в больничной одежде, мало скрывающей бесконечно мокнущие подмышкой бинты, мне было некуда. Дома меня никто не ждал – имевшийся к тому времени номинальный муж по всякому мельчайшему поводу впадал в боязливость и непосредственно за этим – в состояние амнезии, другими словами – запивал. Пугать его сво

Скачать полный текст в формате RTF