Ирина ГОРЮНОВА

МАЭСТРО, ЧЕРЕПАХА И МУЗЫКАЛЬНЫЙ КРИТИК

Все было очень плохо, хуже, чем можно было себе представить. С работой у меня всё как-то не складывалось и оказалось, что не вся солнечная Болгария это курорт. Уехав с мужем болгарином в Софию, я надеялась как-то устроить свою судьбу, сделать карьеру, получить приличную работу, но постепенно выяснилось, что сделать это почти невозможно. Мои многочисленные статьи, рецензии, интервью печатались в русских и болгарских изданиях, но денег это приносило ничтожно мало, жить, в общем, совершенно не на что. Некоторые из моих “доброжелателей”, тех, кто устраивал мне публикации, потом подписывали их своим именем, и ничего поделать с этим было нельзя. Кто поверит начинающему музыкальному критику, тем более иностранке, когда под статьей стоит имя уважаемого и известного человека, соотечественника? Правильно, никто. Вспомнить хотя бы тот жуткий перевод на русский язык огромной монографии известного болгарского композитора, над которым я трудилась целых две недели, шлифуя его, перепечатывая на машинке, неся его в редакцию по этой безумной изнуряющей жаре. В итоге, там опять другая фамилия. У меня опускались руки. Поддержать было некому. Мы с мужем Бояном жили на таване – чердаке, в котором для бедных сдавались комнаты в мансардах. Наша была довольно большая, метров пятнадцать. Маленькое, узенькое наклонное окошко показывало рваный клочок неба, словно в насмешку над моими творческими потугами. Когда шел дождь, из щели окна прямо на мою постель капала вода. Кровать пришлось переставить в другое место, но теперь я не видела даже этого клочка. В комнатушке ютились две железные кровати, старый пузато-помпезный шкаф, маленький журнальный стол с двумя потертыми, но еще вполне пригодными креслами и двухконфорочная электрическая плитка, на которой мы готовили себе еду. Часто электричество отключали, вернее его и включали-то на пару часов в день, и в эти благословенные часы можно расстараться и быстро разогреть себе еду или сварить суп. Холодильника у нас не имелось, да он и не был нужен. Зимой можно было положить продукты в авоське за окошко прямо на крышу, а чтобы их не склевали голуби, мы либо заворачивали их в несколько слоёв газет, либо клали в старую железную кастрюлю. Летом же – покупали еду в маленьких кафе или брали в магазинах такие продукты, которые не портились без холодильника: сухие галеты, консервы, фрукты. Туалет с ванной – один на десять комнат, и, как правило, чтобы туда попасть, приходилось долго ждать своей очереди. Вода в кране, естественно, – только холодная. И мылись, и стирали кое-как. К тому времени мы с мужем уже прожили девять лет вместе и как-то отдалились друг от друга. Не знаю, что стало этому причиной: то ли скука, то ли тяжелая жизнь и непрестанная работа и бесплодные попытки изменить жизнь в лучшую сторону, то ли что-то еще. Боян уставал на работе и на все мои предложения куда-нибудь сходить отвечал отказом,

предпочитая в выходные сидеть перед телевизором, смотреть футбол и пить пиво. В мою душу постепенно вкрадывалась скукоживающая душу тоска. Когда человеку хочется летать и парить, а он совсем как тот уж в “Буревестнике” Горького всё ползает и ползает, начинаешь думать, что лучше оказаться раненым, но соколом. От скуки и отчаянья я завела на стороне совершенно никчемный роман, который помогал мне хоть как-то держаться наплаву, чувствовать себя женщиной. Правда, я быстро поняла, что это лишь ненужный груз, потому что человек этот, Младен, не мой, мы говорили с ним “на разных языках”. Это раздражало. По мне лучше не иметь никаких отношений, чем быть связанным с человеком, который не приносит в твою душу радости и мира, романтики и вдохновения. Я не знаю, что он во мне нашёл, потому что обращалась я с ним достаточно пренебрежительно. Сейчас, когда я вспоминаю об этом, мне чуть-чуть стыдно. Но только чуть-чуть. Нельзя ведь позволять человеку садиться тебе на шею, а если позволяешь, значит, виноват сам. Помню, один раз я потащила Младена с собой на важный концерт, после которого мы должны были встретиться на фуршете с дирижером и его оркестром и другими нужными мне людьми. Я заранее попросила Младена надеть хороший костюм, это было важно. До концерта оставалось ещё много времени, и мы решили погулять по парку. Обычно я всегда беру с собой газету, чтобы постелить на скамейку, не люблю грязь, но сегодня я взяла только один листик, потому что в мою дамскую сумку много не вместилось. Когда мы встали, времени уже оставалось в обрез, Младен повернулся ко мне спиной, и я увидела, что весь его новый костюм разрисован белыми полосками – скамейка оказалась свежеокрашенная. Мне захотелось плакать, настолько по-шутовски это выглядело. Когда же, буквально через секунду, ему на плечо нагадила какая-то птица, я рассвирепела окончательно.
– Ну, знаешь, – жестко сказала я, – с твоей стороны это сказочное свинство! Я от тебя этого не ожидала!
– Алёна, – отчаянно закричал он, – Алёна, я не виноват!
– Иди домой, Рыцарь Печального Образа! – я обреченно махнула ему рукой.
– Алёна, я больше так не буду! – взмолился он, поникнув головой и всем телом изображая вселенскую скорбь.
– Пока. Я могу опоздать, – ответила я и быстро, ни разу не обернувшись, пошла к выходу из злополучного парка.

С того самого раза я окончательно убедилась, что вместе нам делать нечего. Помните знаменитый фильм с Пьером Ришаром “Невезучие”? Так вот Младен – точная копия этого персонажа. С ним постоянно случались подобные странные и нелепые происшествия, которые выставляли и его, и меня в самом смешном свете. Вы, например, смогли бы любить такого человека? Я – нет. Поэтому я старалась свести наши с ним встречи к минимуму, подготавливая его к мысли о том, что нам надо расстаться. Конечно, мне было его жаль, но это не лучшее чувство для отношений между мужчиной и женщиной, к тому же, у меня внезапно появился человек, в которого я влюбилась, совершенно потеряв голову. Произошло это неожиданно. На концерте. Меня представили одному композитору, как молодого начинающего музыкального критика. Его звали Светозар. Практически мгновенно наши взгл

Скачать полный текст в формате RTF