Александр ЛЕЙФЕР

РАЗГАДАТЬ
ЗАМЫСЕЛ БОГА...*

Из жизни российского учёного
Александра Николаевича ГОРБАНЯ
Документальная повесть-мозаика

ЧАСТЬ II. ПЯТЬ ЛИНИЙ ЖИЗНИ

С лета 2002 года обстоятельства у семьи Горбаней сложились так, что они должны были довольно длительное время пожить в Омске, для чего была даже снята квартира. Впервые, чуть ли не через два года после нашей первой встречи в моём номере красноярской гостиницы “Огни Енисея”, я получил возможность почти досыта наговориться с Александром Николаевичем. Познакомился с его женой Зоей Михайловной и сыном Павлом.
Однажды А.Н. пригласил меня на свой доклад в Омский филиал НИИ математики. Доклад, как мне показалось, назывался несколько романтично и даже таинственно – “Геометрия необратимости”. Но, увы, кроме того, что делался он на русском языке, я, естественно, ничего не понял. Зато, сидя на одном из задних рядов, получил немало удовольствия от наблюдения за собравшимися в аудитории слушателями. Было их десятка три – от юных девушек и до мужчин весьма почтенного возраста. И все совершенно одинаково реагировали на соответствующие места доклада – оживлялись, недоуменно переглядывались, иной раз даже смеялись каким-то особенно остроумным мыслям докладчика...
Потом было задано довольно много вопросов. Причем большинство из них больше походили скорее не на вопросы, а на маленькие выступления. Кое-кто пытался затеять спор.
Первый раз в жизни оказался я среди такой публики.
Итак, записи, сделанные летом и осенью 2002 года. Говорит, естественно, главным образом А.Н.Горбань:
– Сейчас мы проговорим пять основных линий моей жизни. Можно так и назвать это – синопсис “Пять линий жизни”. Явление первое – научное. И самый первый эпизод научной линии – это влюбленность в основные проблемы физики, теоретической физики, физики пространства времени, физики элементарных частиц и т.д. Этот период охватывает с 12-14 до 19-20 лет с последующим возвратом к этим проблемам вновь и вновь. Правда, я не раз довольно много писал на данную тему, есть мои научные дневники об этом, но ни разу ничего из них не публиковал – не счёл что-либо достойным по качеству – по сравнению с теми великими работами, которые в этом жанре уже сделаны.
Влюбился я во всё это сам, в возрасте, повторяю, 12 лет. Часами стоял в научных книжных магазинах и читал там книжки. Мама, конечно, давала мне деньги на книжки, но всё купить я не мог, покупал только “избранное”. И большую роль в моей жизни сыграла книжка Джона фон Неймана “Математические основы квантовой механики”, купленная как раз в те годы.
Это начало моей научной жизни: читал научные труды, читал и думал, думал и читал.

* Окончание. Начало см. в №5-6*2006

Второй научный период (а по времени это с 19 до 23-х лет) был связан с двумя людьми – Виктором Петровичем Михеевым, о котором я уже не раз говорил, и Владимиром Борисовичем Меламедом, о нём тоже уже шла речь. Напомню, что Виктор Петрович загрузил меня простыми, но практически значимыми задачами, связанными с механикой. Например, с механикой взаимодействия токоприёмников с контактными подвесками на железной дороге. А Владимир Борисович Меламед увлёк темой своей кандидатской диссертации, связанной с функциями бесконечно многих комплексных переменных. Этому меламедовскому сюжету был потом посвящён мой диплом в институте.
В этот, второй, период было несколько статей моих опубликовано. Этим я жил: читал книги, много учился, провёл вчистую несколько лет в библиотеке имени А.С.Пушкина (тогда она была ещё в старом кирпичном здании, на берегу Омки). И это продолжалось где-то лет до 25-ти.
После этого начинается следующий период. (Но и предыдущие периоды не отмирают, они продолжаются, живут в нас и двигают нас дальше). Тогда я стал проявлять активный интерес к математической химии, которой заразил меня Григорий Яблонский, совершенно замечательный человек. Интересно, что когда я сейчас читаю западную литературу, к которой наконец-то получил доступ, то нахожу там в существенно более поздних работах много “перепевок” моих работ того периода. То есть наука идёт своим путем, и везде делается примерно одно и то же.
И так случилось, что, занимаясь математической химией, мы вышли тогда на один важный сюжет из теории динамических систем и дифференциальных уравнений. Именно этот чисто математический сюжет стал темой моей кандидатской диссертации.
Мои работы этого периода опубликованы весьма плохо: напечатаны они в основном в химической литературе, а в математической их почти нет. Хотя некоторые до сих пор актуальны, например, те, что касаются проблемы медленных релаксаций. Вдруг та или иная динамическая система ни с того ни с сего сначала замирает в каком-то состоянии и начинает долго “болтаться” там, где не положено, а потом вдруг срывается и идёт к предельному режиму. С чем связаны эти задержки, иногда очень длительные, эти релаксации системы, – было и является сейчас вопросом. Поскольку вопрос этот имел и имеет общее звучание, то появилась особая математическая теория задержек в динамических системах.
Таким образом, матхимия и динамические системы – это два моих научных сюжета периода с 23 до 28 лет.
И где-то в это же время начинается другое – математическая биология, которая фактически в конце концов привела к тому, что любящие меня люди называют формальным аналогом теории естественного отбора (по математической теории). На самом деле был задан такой вопрос: есть явление наследования, что из него можно вынести? Появилась такая специальная теория систем с наследованием, и кончилось это публикацией в 1988 году популярной книжки “Демон Дарвина”. Речь в ней идёт о теории отбора. Это была попытка, с одной стороны, – в неформальном ключе сплотить все остальные результаты этой теории, а с

Скачать полный текст в формате RTF