Светлана ТАТАРНИКОВА

ПРИДУ – ПРОВЕРЮ

– Хватит бока отлеживать. Свет Божий проспишь.
У бабушки сердитый голос.
– Вставай. Завтрак стынет.
Пол в доме плохой. Бабушка наступает грузно: под ее весом половицы на другом конце вздыбливаются, приподнимая буфет, отчего звякают стаканы. На столе гудит электрический чайник.
Таня щурится на окно из-под одеяла: на улице яркое солнце и ветер раскачивает ветки березы.
Бабушка достает из шкафа вышитое гладью полотенце и кладет Тане на диван.
– На-ка, вот, повесь. Старое сменить надо, праздник все же – Троица. Залезь на табуретку, так не дотянешься. И божницу руками не трогай.
– Бабушка, а фонарик зажигать не надо?
– Какой фонарик, охальница? Это лампадка. Не трогай ничего. Вот, возьми полотенчико и поаккуратней там разложи.
Таня нехотя лезет на табурет.
В углу над буфетом висят две одинаковые иконы. Одна старая и темная, а на другой лицо у богоматери – румяное, округлое и одежда яркого цвета. Над красивой иконой Таня расправила полотенце ровными складками.
– Ну, вот и да. – Вздохнула бабушка и перекрестилась на иконы. – Давай завтракать. А то сейчас придет Марья Дмитриевна. За земляникой с ней пойдешь. Я тебе бидон приготовила. Ты смотри, не осрамись – дома привыкла вольно себя держать. Иди, вот, ешь. Я сырников тебе напекла.
Сели завтракать. Бабушка пьет чай и смотрит за занавеску.
Прямо перед крыльцом растут две березы. У одной ствол толстый, перепелесый, а другая – вся белая, тонкая с редкими ветвями. В их тени у самого забора посажены молодые сливовые деревья, которые отгораживают палисадник от дороги. Сливы дают урожай, а корни берез приподнимают ступеньки крыльца, уходят под дом, и вылезают из земли в подполье, где в темноте и холоде хранятся банки с прошлогодним вареньем.
Из-за берез не видно полдороги. Дом стоит на отшибе, дальше лощина и бугор. За день раз или два проедет трактор, да изредка кто-нибудь пройдет, и поэтому любое событие – важное.
Бабушка, приподняв занавеску, пытается разглядеть, что делается у соседа.
– Степаныч сегодня своего Ваську оседлал, никак в Малый Сапожок собрался, к сыну. Я тут проходила мимо его дома, самого нет, а дверь открыта, и разговаривает будто кто-то. Голоса. Может, к нему дочь из Рязани приехала?
Тане неинтересно слушать про соседа. Жарко, хочется на речку.
– Вот бы искупаться, – сказала Таня, посматривая в сторону реки. До нее недалеко, из окна видны деревья, растущие по берегам.
– Накупаешься еще! За земляникой лучше иди. Знаешь, как люди говорят: “Как потопаешь, так и полопаешь”. Зимой будешь есть варенье, про меня вспомнишь и скажешь: “Правильно бабушка говорила”.

– Не люблю ходить за земляникой.
– Никто не любит, а надо. Само ничего не делается, даже крапива не растет. Ее Божий свет греет, и дождь поливает. А купаться тебе сейчас ни к чему: ветер какой – надует, разболеешься. Что я тогда твоим родителям скажу?
– А если не заболею?
– Если бы кабы, во рту росли грибы! Сказала, что на речку не пойдешь, и все. А слушаться не будешь, крапивой отхожу!
Бабушка смотрит в окно, ждет – не скрипнет ли калитка.
– И чего это Марья Дмитриевна не идет? Уж десятый час. Танька, ты сбегай, что ли, узнай, что там у нее.
Таня вышла в сени. На плите варится еда для поросенка, пахнет комбикормом. На ларе спит кот. В темноте видны щели в крыше, папа собирается приехать в отпуск и покрыть дом шиферным железом. Бабушка еще просила настелить потолок, потому что поздней осенью сени выстуживаются так, что замерзает вода в ведрах.
Потискав немного кота, который сразу замурлыкал и разомлел от ласки, Таня направилась на улицу. Идти к Марье Дмитриевне ей не хотелось.
У забора послышались шаги, за сливами не было видно, кто идет, лишь мелькнуло светлое платье. Таня спряталась за бабьи розы, разросшиеся на грядке у входа. К калитке подошла Ленка, внучка бабки Воронихи. Ленка, как и Танька, была городской, только из Рязани, и тоже приезжала к бабушке на летние каникулы. Они были сверстницы, потому и дружили.
– Ты чего прячешься? Я тебя издалека увидела. – Ленка села на деревянный топчан, под березами.
– Фу, Ленка, ну, ты меня напугала. Я-то думала Марья Дмитриевна идет. Мы за земляникой собирались.
– Да брось, пошли лучше купаться. Жарища, парит просто.
– Нет, не могу. Бабушка не разрешает.
– А ты попроси ее получше. Хочешь, я тоже за тебя попрошу?
– Да я уже просила.
Танька вздохнула и с завистью подумала, что Ленке ничего не запрещают. На террасе загремели ведра, протяжно скрипнула дверь, и вышла бабушка.
– Я за водой. Ты к Марье Дмитриевне ходила? Чего там у нее? Или еще не ходила? Ну, ты подумай, не девка, а тыщу рублей убытка! – Проворчала бабушка.  – Ладно уж, сама к ней зайду.
– Бабушка, а может быть уже поздно за земляникой?

Скачать полный текст в формате RTF