Владимир ПОПОВ

ЭТАЖИ МГУ

Студенческая мозаика

Памяти Вячеслава Федорова

АБИТУРА

“Хорошо над Москвою-рекой
Услыхать соловья на рассвете”.
Из популярной песни 60-х годов

Любое студенчество начинается с абитуриентства. На Ленинские горы я прицелился с отрогов Борщевочного хребта из солнечного Забайкалья, где родился и вырос в районном городке с загадочным именем Балей, распевая в первых классах звонким голосом обязательный тогда бодрый марш “Сталин и Мао братья навек... Москва-Пекин!..” Почему именно в МГУ? Была на этот счет в мои школьные годы пара сигнальных звоночков. Сначала услышал напутствие от Василия Ивановича Дятлова, человека простого и мудрого, отца моего дружочка-одноклассника Кости. Дядя Вася сидел в основном дома, будучи военным инвалидом, много читал и любил философствовать. “Самые толковые ребята едут поступать в МГУ. Только на Ленинские горы!” – не раз безапелляционно заявлял тезка Чапаева. Именно туда рванул и поступил на физфак балейский парень Юрка Крестьянников, запомнившийся мне по пионерлагерю “Саранная”. Мы стояли в строю на ежедневных линейках, а мускулистый, загорелый Юрий в роли старшего пионервожатого – любимца всех пионерок из старших отрядов – четко и весело отдавал дежурные команды. Но оба эти звоночка звучали в моей отроческой душе все же не очень громко. Решающей оказалась личная встреча с главным вузом страны. За год до штурма МГУ я уже приезжал абитуриентом в Москву. Сдавал в Энергетический и МИФИ. И там, и там недобрал по баллу. Знаний балейской “вечерки”, где получил корочку с гордым, общепринятым тогда наименованием “аттестат зрелости”, на большее не хватило. Перед возвращением на малую родину погулял по Ленинским горам, то и дело задирая голову вверх на часы и барометры башен, не спеша обошел гигантскую и в то же время аккуратную сталинскую высотку по длиннющему, многоступенчатому периметру и явно почувствовал всеми фибрами души и тела могучий магнетизм великолепного многоэтажного красавца. Тогда же узнал, что учатся студенты МГУ только в средней высотной части, а все боковые симметричные корпуса являют собой общежития Дома студентов. И счастливчики, поступившие в этот культовый храм науки из любой точки СССР, не только учатся, но и живут прямо в университете. В комнатах-блоках со всеми удобствами. Вот это кайф! На той памятной прогулке в августе 63-го у меня и возникло стойкое желание на следующий год поселиться в одной из комнат этого сказочного студенческого Дома-дворца. Тем более, что за свои 17 лет жить с комфортными удобствами пока не доводилось. В Балее, несмотря на обычные сорокаградусные морозы, стандартные деревянные “домики неизвестного архитектора” просто стояли (да и теперь, увы, стоят: последний раз по городу детства гулял в 2004 году) у всех в огородах. И нежные ягодицы сибирских октяб

рят и пионеров всю жизнь хранят ледяные поцелуи вовсе не сказочного Деда Мороза при ежедневных свиданиях с ним в этих домиках.
Желание забрезжило в виде простой мысли: “А недурно было бы смотреть на Москву несколько лет этак, скажем, с двадцать второго этажа!” Конечно, белокаменная радовала взор и со знаменитого парапета, окаймляющего кромку Воробьевых гор и упирающегося в церковь, помнящую юношескую клятву Герцена и Огарева. Но возможность постоянно глазеть на столичные красоты с орлиной выси представлялась провинциальному парню полным восторгом! Забегая вперед, скажу, что в Доме студента прожил три года на пятнадцатом, шестнадцатом и, аккурат, на двадцать втором этаже. Но в окошко глядеть как-то не очень тянуло, разве что в дни праздничных салютов. С парапета Москва выглядела ближе, краше и, пожалуй, больше соответствовала чудесной песне лучшего мехматского барда 60-х Юрия Колесникова: “Я смотрю на Москву через призму поэзии. Через призму музыки. Призму любви. Просто так на Москву смотреть бесполезно. Просто так ничего не увидите вы”. Кстати, на вечере, посвященном 250-летию МГУ, весной 2005 года, седой, но по-прежнему неотразимо обаятельный, прихрамывающий бард вышел на сцену ДК клубной части главного здания и снова подарил благодарному залу свой неувядающий шедевр. Студенты двадцать первого века и однокашники Юрия долго и дружно отбивали ладони, когда стих последний аккорд. После концерта Юра спустился в зал, и я среди прочих крепко пожал его талантливую руку.
Как и теперь, в 1964 году для покорения Московского университета требовались убедительные аргументы. Или, как говорят математики, необходимые и достаточные условия для выделения конкретного абитуриента из тысяч соперников, тоже мечтающих о высотном красавце. Надо сказать, что высокого призвания к математике или физике природа во мне не заложила. С детства наукой я вовсе не грезил, а увлеченно пел в хоре, играл на фортепиано в ансамбле пятой школы и с сильным художественным трепетом выходил на сцену в театральных постановках. Словом, эстетически-гуманитарная направленность явно просматривалась. Но и способности к точным наукам тоже оказались у меня выше средних. Так что к желанному студенческому билету МГУ путь вроде бы не исключался, но к успеху могла привести только большая упорная работа. За нее я и принялся, поступив на заочные подготовительные курсы при мехмате. Всю зиму сидел над замысловатыми заданиями контрольных, с большинством таки самостоятельно справлялся в ус

Скачать полный текст в формате RTF