ОСТАНОВИТЬ МГНОВЕНИЕ

Странная вещь – один из самых тончайших, изысканнейших и нежнейших современных лириков, – Александр Радашкевич, чьи стихи благоухают, как ухоженные – от розы до фиалки – садовые цветы, вдруг взял и написал сценарий (киноповесть) “Соната для троллейбуса”. Хотя никто ему этот сценарий не заказывал, не просил. Спрашивается: зачем же Александр Радашкевич его написал? Тем более, сценарий, как известно, многими писателями считается низшим жанром литературы, переходным, находящимся на стыке литературы и кино, и, имея прикладное значение, без постановки в кино, как бы и не существует.
Мне кажется, разгадка написания данного произведения кроется в двух словах посвящения: “Памяти 70-х”. Ясно и четко поэт говорит нам, что главным героем в этом сценарии будет не кто, и не что иное, как само Время. Вслед за великим поэтом, воскликнувшим “Остановись, мгновение! Ты прекрасно...”, Александр Радашкевич поставил себе цель остановить, повернуть время вспять. Но запечатлеть вечно бегущее, как вода в реке, текущее сквозь пальцы, время, – это подвластно пока только кинематографу.
И поэт решился. Он смело вошел в реку времени, написав сценарий о 70-х годах ушедшего столетия, когда многие из нас, и автор в том числе, были молодыми.
И удивительно: оказалось, что когда поэт пишет сценарий, то, как при сварке, при сверхвысоких температурах, при соединении разных металлов, на стыке высекаются искры и получается совершенно новый сплав, – так и на стыке двух искусств, поэзии и кино, рождается совершенно новый жанр, который условно можно назвать кинопоэмой.
Условно, потому что названия явлению, когда на вас вдруг обрушивается сама живая жизнь и само живое время 70-х годов, описанное так выпукло, зримо, музыкально и живописно, со всеми мельчайшими поэтическими и бытовыми (где быт и поэзия сливаются) подробностями того времени, с необыкновенным и трепетным чувством к прошлому, людям из прошлого, описанных с такой чистой, искренней, благородной интонацией, – так вот, названия этому явлению еще нет.
А впрочем, наверное, все же есть.
Явление это – поэзия Александра Радашкевича, не убоявшегося вместе со своим главным героем, тоже поэтом, который водит троллейбус по Ленинграду тех лет, лететь на полной скорости в ночи за ускользающей Красотой, – и разбиться насмерть.
Но – чудом – выжить. Такое может только поэт.

Светлана ВАСИЛЕНКО

Александр РАДАШКЕВИЧ

СОНАТА
ДЛЯ ТРОЛЛЕЙБУСА

Киноповесть

Памяти 70-х

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1.

Несколько первых титров идут на полуосвещенном фоне, который, когда они кончаются, оказывается темными гардинами. На стене журнальные фотографии и репродукции – Блок, Цветаева, баварский замок, Мэрилин Монро, какие-то группы и поп-идолы, посмертная маска Наполеона. Книжная полка, пластинки, стопка магнитофонных кассет, оплывшие свечи в керамическом подсвечнике, переполненная окурками пепельница.
На разложенном диване девушка и парень спят под скомканной простыней. Он, высокий худой блондин (или брюнет) с длинными волнистыми волосами, лежит у стены, оклеенной зелеными обоями. Во сне он упирается ногой в край столика, нажимает и отпускает конвульсивно. Столик дрожит, двигается. Вода в стакане расплескивается. Будильник падает и начинает звонить в этот момент. Девушка шарит по столику с закрытыми глазами, попадая рукой в разлитую воду, и выключает его. Ее лицо закрыто сбившимися длинными волосами.
Она: – Валерка! Опять на тормоза нажимал?.. Давай, ну! (Дергает его за плечо). Уже полпятого. Ну, слышь...
Она откидывается на подушку. Он, не открывая глаз, целует ее в плечо и шепчет.
Валера: – Знаешь, снова снилось, что лечу на всей скорости прямо на стену. Жму изо всех сил на педаль, а тормозов нет... Совсем! Так, зараза, полночи и проездил.
Снова целует. Потом перелезает через нее. Садится на край дивана. Минуту сидит, уронив голову. Включает настольную лампу и тянется рукой к стулу, на котором набросана одежда. Пытается что-то разглядеть.
Валера: – Откуда у тебя эти джинсы?
Она (не поворачиваясь, лицо в подушке): – У Ленки вчера купила.
Валера: – Она же в Таллине.
Она: – Ну, она там брату оставила... Ты во сколько вернешься?
Валера (помолчав, напевает себе под нос): – “...любовью брата...”
Она: – Чо?.. На служебку опоздаешь ведь.
Валера (продолжает тихо напевать, имитируя оперного баритона): – “И может быть, и может быть, еще-еще сильней”.
Смотрит на себя в зеркало шкафа напротив. Камера наплывает на его взгляд в зеркале. Доносится издалека и нарастает до полного звука мелодия “Эль бимбо” (Клод Морган; оркестр Поля Мориа).
Идут титры фильма.

Скачать полный текст в формате RTF