Олег ХОМЯКОВ

ПРИТЧА О ТРЕХ
ЖЕНЩИНАХ

 

Образ один, как призрак-видение,
Ни сна, ни покоя не хочет мне дать.
Образ один я в каждом мгновении
Пытаюсь, не скрою, в мечтах проживать...
Старое танго

 

ОБРАЩЕНИЕ К ЧИТАТЕЛЮ

Почти так — “Фильм без интриги” — называлась изданная в 70-е гг. книга Виктора Демина, известного критика-киноведа. О которой я, кинематографист, не мог не вспомнить, думая о том, как мне справиться со своей книгой: не научной, беллетристической, но уходящей корнями в реальность — которая не столько отражает, сколько выражает жизнь.. Я не искал оправданий, чувствуя, что материал сопротивляется лекалу, выкройкам, ножницам.. Строить фабулу, то есть резать, клеить, комбинировать события, меня учили на сценарном факультете ВГИКа — Всесоюзного государственного института кинематографии. Поднаторел, хотя работал потом на двух студиях — уральской, черноморской — не сценаристом, но редактором художественных фильмов, да ведь бок о бок со сценаристами..
Просто в новом, рыночном, времени хочется с читателем условиться на берегу. Мой роман содержит т а й н ы, но в нем нет интриги. И опять-таки тайна, некоторая местами недосказанность жизни, судьбы — не есть для меня сахарин взамен сахара “занимательного чтения”. Коего ныне разливанное море. Просто от тайн, от непознанного деться некуда, и, наконец, загадочное не есть ли главная в нас энергия, как по теории астронома профессора Н.А. Козырева чуть ли не главной энергией космоса, организующей силой всех в нем процессов является... время.

К загадочному в моем романе я еще вернусь, но пока несколько слов о книге В. Демина.
Мы, причастные к созданию кинолент 50-70 гг., встретили ее как откровение и, чего греха таить, оправдание своих “пирровых побед”. Дело вот в чем. Никто не отрицает, что в советский период в кино случались успехи, включая и подлинные шедевры. Культура в целом сильнее власти, а яркий талант сам себе время.. Но ведь фильмов делалось сотни, тысячи. Цензура в кино была драконовской, с журнальной, издательской ее близко не поставишь. Так чем же жить, что снимать?..
Помню, один из московских сценаристов мне сказал: “Я попросил жену прочесть годовую подшивку журнала “Юность” и подчеркнуть в повестях, рассказах смелые мысли. “Глаголом жги сердца людей...”. Она вооружилась красным карандашом, и, когда я прочел подчеркнутое, у меня плыли красные круги перед глазами! Сплошная антисоветчина, черт-те что!.. Но не вам, редактору, говорить: экранизировать из “Юности” было нечего, почти нечего. А уж о “Новом мире”, о прочих “толстых” не говорю. Почему ничто не годится для кино? Н е т с ю ж е т о в. Я, наконец, осознал: в советской литературе запрещена не мысль. Честных, острых, глубоких мыслей навалом, извините за бытовизм. Мы, русские, — прирожденные философы, ибо завалены снегом, залиты дождями чуть не круглый год. Но у нас запрещен с ю ж е т. Социалистический реализм боится сюжета!..”.
Сценарист употребил слово, ключевое для драматургии: речь шла — об интриге.
Сюжет, внешний или внутренний, всегда присутствовал. Бытие в принципе сюжетно, со всеми нами что-то случается, происходит. Но фабула, состав событий, “закручен

ная” интрига — это нечто иное. Это то, что до предела обостряет конфликт, неожиданным образом демонстрирует, что овальный угол самый острый.
Лишенные права на эту магию — ведь магия летописи, документа — не единственная в искусстве, искусства же без магии не бывает, — мы, советские кинематографисты, изобрели... “поток жизни”. То, что называлось бессюжетным кино. То, что В. Демин, патриот родного кино, пробовал оправдать, узаконить в своем исследовании.
“Интрига — яд”, мы не французы, мастера сюжета, русский роман традиционно описательный, рыхлый, громоздкий”... Пусть не обижаются прокатчики на пустые залы (поминались “гениальные” грузинские фильмы, скроенные по образцу наряда голого короля...), но этот поток жизни суть наш менталитет. Глядишь, за н и к а к о й картиной нет и никакой крамолы, а случись, так н и к то ж не видит, не смотрит. Теория “потока” была манной небесной для чиновника Госкино, для цензора.
Так за два десятилетия, выпуская более ста фильмов в год, мы потеряли — зрителя...
Я именно хочу напомнить, что залы начали пустовать задолго до перестройки, до рыночных отношений. Мастера экрана, научась ладить с верхами, разучились... делать кино. Забыв Аристотеля, поверив Демину.
Между тем в пылу полемики — книга “Фильм без интриги” написана мастерски, азартно — автор то и дело подменяет понятия: книга и фильм. Драматургия, за редким исключением, немыслима без интриги, она жива и красна ею. Книга же — особенно русская — иначе видит, представляет мир.
Нет, она не бессюжетна, не бесфабульна. Но ее занимает Главная Интрига, быть может, со времен Адама и Евы: наши отношения с Бесконечностью.
Бог, жизнь, смерть, любовь... Красная нить тайны вьется, то объединяя, то разъединяя эти понятия, нигде, однако, не обрываясь.
Передо мной, к примеру, лежат записные книжки прожитых лет. Сопоставив т р и женских судьбы, пунктирно в них обозначенных, я вижу элементы интриги, драматического сюжета. Той, внешней, годящейся кинодраматургу!.. Но не они вдохновляют меня.
Ни встреча Анны Авдеевны Плюшкиной с таинственным ( еще и облаченным в черный плащ) человеком из очереди, — успевшим так же быстро приобрести поездной билет, как и исчезнуть,— ни фотография, перекочевавшая из края в край, из дома в дом, как бы подтверждающая явление телепортации; ни мистика цифр, объединяющая пистолет, браунинг и могильный памятник; ни исчезнувший снимок И р и н ы — все важно, нужно, занимательно, но никак не главное в моей книге. Я в ней не драматург.
“Человек перестает мыслить, когда перестает читать”, — сказал Дидро, и я, автор, не за отслеживание ситуации, но за ее обдумывание.
И еще два обстоятельства.
Первое. Я н е в о е в а л.
С детских лет питал слабость к летчикам, героям Великой Отечественной. Читал о них, слушал их рассказы, писал

Скачать полный текст в формате RTF