головки-перископы, плывут в поисках пищи. А я наконец вскакиваю на ноги и иду по мосткам прямо к середине озера. Ладонью зачерпываю розовую от солнца воду и смачиваю голову и шею. А потом с разбега – ныряю... Холодно и так хорошо, что удивляешься:
– Зачем нужна суша?
Сестры ходят по берегу и собирают водяные лилии, которые потом ставят в маленькие вазочки у себя в комнатах.
Все вокруг живет, дышит, трудится, крутя колесо времени. Незаметно подбирается вечер. Какая радость после работы на солнцепеке дождаться этой прохлады и окунуться в нее, как в воду. После ужина я опять убегаю в лес, потом – на озеро, а потом – опять к нему, потому что знаю, скоро послышится мамин голос:
– Дети! Пора спать. Дайте же лесу отдохнуть от вас.
Я делаю вид, что не слышу. А сестры уже толпятся на крыльце.
– Еще чуть-чуть, – шепчет мне брат, – успеешь.
– Нет, брат, – отвечаю я, – ты же знаешь, маму обижать нельзя. Давай уж по-мужски.
Брат вздыхает. Тихий шелест начался у кедра, где я стою, и пролетел дальше, к озеру. Мы с братом понимает друг друга, но молчим. По-мужски. И я медленно бреду домой. На крыльце не оглядываюсь, я чувствую, что лес рядом, положил мне руку на плечо и чуть подтолкнул.
Дома прохладно. Мы идем в мамину комнату и встаем на молитву. Окно открыто, но затянуто сеткой от комаров. Сибирь. Куда без комаров, особенно вечером! Сетка зеленая, и лес через нее какой-то изумрудный, как нарисованный. Но он живой, просто затих, слушая наши молитвы. Лиза своим тонким голоском выпевает:
– Помоги нам, Боже, жить друг с другом не как звери, не как ягненок и леопард, а любить всех, как Ты.
Аня у нас философ:
– Господи, дай мамочке и папочке хоть немного пожить после того, как им надо будет умирать.
(Здорово! Господи, сделай так). Марфа восклицает звонко:
– Дай, Господи, хорошую еду и чтоб не было поноса.
(Ну вот, всегда так, а смеяться на молитве нельзя – мама не разрешает. Что она там опять вымаливает?)
– Спаси и сохрани, Господи, всех людей: хороших и плохих, добрых и злых, верующих и неверующих, а особенно – проклинающих Тебя. Весь мир спаси, Господи!
Я ложусь на свой диван и думаю о прошедшем дне, о Любви, обнимающей весь мир и сохраняющей даже ненавидящих Ее. Вспоминаю восход, когда Солнце залило теплом и золотом всех: добрых и злых, плохих и хороших, меня с сестрами и братом-лесом. Лапы кедров тихо перебирают струны холодного ночного воздуха. И вот тишина окутывает меня, окутывает и усыпляет.
– Дети! Встаем. Пора! – будит меня мамин голос.
Топот за дверью голых пяток младших сестер – и опять тишина. Я лежу, не открывая глаз и слушаю тишину. И вот она опять наполняется звуками, пением, шепотом. Это ждет меня мой брат. Ждет мой день. Ждет мое Солнце. Это ждет меня Любовь.

Ульяна ИСАЧЕНКО,
12 лет, г. Красноярск

ЧАЙ

Чай с привкусом полыни... Разбитая в озерной глади жизнь да разлитая в лунных отражениях смерть. Клочьями книжной пыли осели светлые блики на ветвях старой сирени.
Я потерян. Отныне я соткан из ничего, меня нет. Удача улыбнулась мне однажды, но я, скомкав пустую пачку из-под сигарет, грязно выругался и сказал ей: “Нет”. Что я могу сделать? Только убить себя! У меня ничего нет, и ничего не будет. Внутри меня – гулкая пустота, лишенная даже хаоса. Я никому не нужен. Я потерян.
Мои Боги покинули меня. Или я их покинул. Это неважно. Главное – это пропасть между нами, через которую никогда не будет моста. Боги не могут дать мне хотя бы Возможность. А я? Я сдался! Я усомнился во всем и во всех. А иначе и нельзя было... Ну, что ж, теперь осталось только пожинать плоды своего выбора. И снова: Чай с привкусом полыни, разбитая в озерной глади жизнь, разлитая в лунных отражениях смерть и клочьями пыли осевшие светлые блики на ветвях старой сирени...

БЕЗ ПРИКЛЮЧЕНИЙ

– Пойдешь гулять? – братец, как всегда, удачно выбрал время, для того чтобы ввалиться в мою комнату.
– М... Зачем? – вяло отвечаю.
– Ну... что за пофигизм? Погода-то – ого-го! Ветер, дождь, темно, как у...
– Без пошлостей, пожалуйста! Я лично хотела поспать хотя бы чуть-чуть. Мне завтра рано вставать и спешить куда-нибудь, чтоб с кем-нибудь встретиться!
– Да забей ты на этих... двадцать один килобайт текста – вырезано цензурой! Что, скажешь, без тебя не обойдутся?
– Да, не обойдутся.
– Вот вредная! Со всякими неудачниками ходить – запросто, а с родным братом по ночным окраинам города – ни за что! И не стыдно?
– Не-а, – самодовольно улыбаясь, говорю я, натягивая не первой свежести черные носки. – Так. Где гулять-то будем, чучело огородное?
– Да где угодно! А! Топор возьми, мало ли какие идиоты могут встретиться... А мы их топором – бац-бац и расчленим.
– Все с вами ясно. Я готова. Выдвигаемся.
Прохладный, сильный и наглый ветерок швырял всякую всячину в лицо, брат приглушенно бранился – ну, не любил он, когда мусор в лицо летит, ничего не поделать. Вообще-то было уже довольно-таки поздно, и все нормальные люди должны были спокойно спать в своих мягких постельках. Так что, по идее, мы могли с особым трудом встретить только таких, как мы, маньяков с топором или топорами. Дак нет же! Из-за угла выныривает толпа каких-то странных личностей, явно пьяного вида. Толпа состояла из трех приключенцев варварского телосложения. То бишь, качки. “Мдя... –