Александр РУМЯНЦЕВ

ПОВЕЗЛО

Скверно все сложилось. Машина с четырьмя тоннами груза стояла в темноте на льду лимана, и мы с коммерсантом – владельцем груза – не знали в какую сторону ехать.
Он зафрахтовал мой грузовик доставить селедку в бочонках и соленую кету, навалом, как дрова, с рыбозавода, что в Атаргане, до Омсукчана. Миновали лишь сутки, как лиман надежно замерз. И от Олы до Атаргана прошли всего несколько машин, оставив слабые следы на стеклянной поверхности. Мы много раз теряли эту едва заметную дорогу, пока добрались до рыбозавода, который светился в темноте огнями, но ехать прямо на них я не решился, опасаясь угодить в полынью или поломить лед. Долго ждали погрузку, затем медленно загружались и только часа через три, поздно уже, выехали обратно, намереваясь по тем же следам от протекторов пересечь наискосок лиман. Всего предстояло проехать по льду километров пять.
Вскоре потеряли дорогу, и зигзаги, выписываемые мной рулем, не помогли обнаружить ее вновь. Огорчились не очень – впереди и слева ярко сияла огнями Ола, вырывая из царства тьмы белую гигантскую полусферу. Белое зарево, как колпаком, накрывало поселок и освещало своей верхней частью низкие тучи. Я представлял карту лимана и понимал, что теперь можно смело ехать без дороги на воображаемую точку, правей огней градусов на тридцать (там дорога с берега спускается на лед), потому что, приближаясь к этой точке на берегу, мы будем одновременно удаляться от моря, двигаться в глубь лимана, а там вода сильнее опреснена и лед, следовательно, надежней.
Ола потухла внезапно и полностью – что-то произошло на главной подстанции. Атарган тоже не светился – остановили на ночь дизель-генератор. Пасмурно, очень темно и никаких ориентиров. Выключил все огни на машине, но, сколько ни крутили головами, – ни звездочки, ни огонька, ни контура сопок на фоне черного неба.
Решил попытаться еще раз найти дорогу. Начал “рисовать кренделя” – рыскать машиной и фарами по льду. Проколесив минут десять и не найдя ничего похожего на следы, остановился и понял, что даже приблизительно не знаю в какой точке лимана находимся и куда направлены фары.
Мой спутник сидел рядом и, судя по выражению лица, нисколько не тревожился. Однако мысль у него работала – по глазам видно. Он уже соображал, что можно предпринять.
...Я познакомился с ним перед этой поездкой. По дороге много о чем разговаривали, и он поражал начитанностью и глубокими гуманитарными знаниями. Коренной омсукчанец, закончил факультет психологии в Новосибирске, работал там и писал диссертацию. Бандит-кризис закрыл тему и вообще отправил по домам всех сотрудников его отдела. “Сейчас в вынужденном бессрочном отпуске, занимаюсь без энтузиазма продажей рыбы”, – сообщил он совершенно беззлобно, как будто благодарен судьбе за предоставленную возможность торговать селедкой.

Образованность не мешала ему быть очень веселым человеком. С большим артистизмом он рассказывал о курьезных и смешных эпизодах своей небольшой коммерческой практики. О том, как на него “наезжал” рэкет и за услугу по освобождению от “наезда” пришлось платить милиционерам, причем, больше, чем требовали татуированные “братки”. Никакой злобы не чувствовалось в его рассказах ни в адрес милиции, ни в адрес “деловых ребят”. К последним он относился, как... ну, как к комарам, что ли. Нелепо истекать злобой по поводу возмутительного и наглого поведения комаров, рассказывая о времени, проведенном летом в тайге без накомарника и репеллента.
Я много и от души смеялся, слушая мастерски исполненные рассказы психолога. Но рассказы были раньше, по дороге в Атарган. Сейчас было не до смеха.
– Какие будут мнения у господина коммерсанта? – попробовал я скорчить веселую мину при плохой игре.
– Мнение вот какое... Сколько бензина “вылетит” за восемь часов работы двигателя на холостом ходу?
– Трудно сказать... Литров сто.
– Надо стоять и ждать рассвета. Эти сто литров предлагаю оплатить пополам, поровну.
Бензин уже тогда был драгоценностью, но другого выхода я тоже не видел и согласился:
– Хорошо. Сделаем так: я сейчас переключусь на правый бак; он залит по горловину, значит сейчас в нем 170 литров; утром, приблизительно, по уровню оставшегося бензина, определим, сколько сожгли, а в Омсукчане половину вылетевших в выхлопную трубу денег ты прибавишь к сумме расчета за фрахт. – Согласен.

Укрыв брезентом капот и жалюзи радиатора, выключил все огни и зажигание. Чернота и безмолвие вокруг необыкновенные, только ветерок слегка посвистывает, обтекая машину. Видимо, очень низкая облачность. Иначе хоть намек на очертания громадных горбов сопок заметили бы. Умеренный ветерок и градусов пятнадцать мороза совместными усилиями охладили кабину минут за десять. Холодно! Запустил двигатель и включил обогреватель.
Встав на подножку, повел лучом фары-искателя слева от машины. Вокруг бескрайнее стекло, а на нем местами прилипли пятна очень тонкого слоя снега. Даже не снег, а нечто вроде инея кругами и кружочками, как оспинами, покрыло твердую гладь лимана. Но... странная картина. Чем дальше от машины, тем островков снега-инея больше, а вблизи их совсем нет. Свети в любую сторону – картина такая же. Решил немного

Скачать полный текст в формате RTF