Считаю, что будущее нашего края – это мы. И каким будет оно, во многом зависит от тех, кто сейчас еще очень молод. Будет ли это окружающая среда или природа, зависит от нас. Будут ли богатства края потрачены расчетливо, не нарушая законов природы, или они будут расхищены варварски, а после нас хоть трава не расти...

Максим БЕБЕШЕВ,
ученик 11 класса

ПАМЯТЬ СЕРДЦА

Память сердца... она на страницах моей души. Меня еще и на свете не было, когда началась война, а лучшие воспоминания об отце отложились в памяти со слов матери, Ксении Ивановны Гавриловой, моих старших брата и сестер. До мельчайших подробностей помнила мама, каким он, ее Василий, уходил на фронт, какие письма писал, как горевал по детям, как мечтал: “Скоро разобьем фашистов, вернусь домой, пойдем с тобой, Ксения, к Ое...” Наверное, сердце моего отца наполнялось в эти минуты жгучим теплом. За долгую жизнь память вдовы Ксении ничего не растеряла, все хранила о своем любимом, о своем Василии. “Голубоглазый был, высокий, статный. Как увидела первый раз, сердце екнуло...” Добрым и ясным светом сопровождали потом всю мамину жизнь эти глаза. Так и остались в памяти.
Поженились они молодыми. Детки сразу пошли: Ваня, Стюра, Валя. Жили, работали. Первая беда пришла еще до войны, да и беда ли то была – избенку их снесло наводнением. Цену настоящей беде потом узнают, а тогда подались с Листвянки всей семьей в леспромхоз.
– Василий-то мой на почете был – стахановец. Домом опять обзавелись – жить бы да радоваться, а тут – война. Вот уж беда так беда.
Ушел наш отец на фронт, а на руках у матери трое детей и четвертым, мною, на третьем месяце. Потянулись дни, годы. Какими же горькими были они для моей матери. Вспоминая то время, никогда не могла удержать слез солдатская вдова. Хлеба не досыта, а тут медведь корову задрал. Как жить, как детей прокормить? Пошла наша мама работать на муль, за 12 километров в обед бегала самую меньшую, меня значит, кормить. Пайку давали на муле, сама не съедала, детям несла.
– А вечером свекор все Ванюшу, сыночка моего старшенького, заставлял молиться: “Проси, Ваня, бога, чтоб папка твой живой остался”.
Ванюшка исправно молился, да только не услышал его Всевышний. В марте получили мы похоронку на отца. “В бою за социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, 11 февраля 1943 года в километре от деревни Синявино Ленинградской области был убит Гаврилов Василий Яковлевич...” Нет уже мамы и нет той пожелтевшей страшной бумажки, которую в День Победы вынимала мама из ящика и всматривалась в выцветшие строчки. Ждала моя мама, ой, как ждала своего Васю с войны, но не вернулся к детям, к жене солдат – сибиряк.
– Собирайся, Ваня, вот котомка с едой, пораньше-то оно легче. Земля после сна податиста.

И девятилетний Ваня, братец мой, шел боронить пашню. Старшая сестра Стюра оставалась дома и за няньку, и за мамку. Ах, Стюра, Стюра... Нет уже в живых ни тебя, ни Вани. Твое золотое сердце знали все Жеблахты. Звали за глаза ласково: “Стюра горбатенька”. А все война...
“Упала неловко в детстве. Война, досмотру не было, вот и осталась инвалидом на всю жизнь, даром что на войне не была, а все от нее, проклятой, отголоски”, – говорила с печалью мама.
А жизнь катилась где по камушкам, где по ровной дорожке. Иногда по ночам мама Ксеня плакала, а то просто долго вздыхала, не спала. А утром вдруг скажет Ване: “А может это не он “верный воинской присяге... убит...”
Когда следопыты Синявинской школы прислали Гавриловым приглашение к 40-летию Победы на открытие памятника погибшим, разговорам не было конца.
– Приняла земля родная моего суженого. Родина не забыла его подвига. Хоть Вася мой и не великий герой, но добросовестно выполнил свой долг.
Мать обвела нас глазами и тихо и решительно добавила:
“Поедем, повидаемся”. Тщательно собиралась в дорогу наша мама, Ксения Ивановна. Чем порадовать Васю, что шепнуть ему, какие слова сказать для единственного? Что помнит, что дети все знают о нем, что бережно хранит она его бесконечно дорогие письма с фронта. Решила: повезу землицы сибирской ему, расскажу, как ждали...
Теперь уже моя память цепко держит этот Великий День, День встречи с отцом у деревни Синявино. Сколько собралось народу, как встречали нас, нашу маму Ксеню, какие слова говорили на открытии памятника воинам-сибирякам. А в двух больших братских могилах покоилось 8600 сынов Отечества. И среди них был мой отец – Гаврилов Василий Яковлевич.
Кругом шумят белоствольные березы, совсем как на Родине отца, в Жеблахтах. Вот и встретились. Успокоилось сердце вдовы, когда расспросила участников этих боев, которые были на открытии памятника о том, как похоронили бойцов, среди которых был ее Вася.
– Главное, одежду не сняли, да и ложили ровненько, документы читали... Так что Вася мой спокойно спит в земле родной. Не доехал до дому, сама я к нему приехала. Свиделись.
А я держу на руках мою дочь, маленькую Польку и запоминаю каждое слово матери. Все потом расскажу своей Полинке, все: про отца – героя, про ее деда, про героическую маму Ксению, ее бабушку, и про то, как я, ее мама Галя, дитя войны, выжила, благодаря подвигу отца и матери. Польке это обязательно надо знать, память сердца душе не дает скудеть.

Владимир КУСКАШЕВ,
ученик 6 класса

СТРОЧКА В ЛЕТОПИСЬ ВОЙНЫ

Мой прадед, Кесарь Алексеевич Раицкий, был участником Великой Отечественной войны. Родился он 1 января 1922 года в селе Ново-Марьясово Ширинского района Красноярского края. Когда началась война, моему прадеду было 19 лет.