Примерно через час вернулся. Ванин перечитывал свой отчет. Потом отчет перешел в руки Тримаскину. Тот его внимательно изучил.
– Алекс, с тобой хотел переговорить Ильин, – сказал Тримаскин и положил бумаги в красную папочку с грифом “Конфиденциально”. Потом набрал селектор: – Игорь Леонидович, мы готовы.
– Заходите, – Ильин как всегда был краток.

Еще Ванин и Тримаскин не успели закрыть за собой дверь, Ильин встал из-за стола, вышел навстречу и протянул руку. Ванин впервые увидел его улыбку. Взгляд потеплел.
– Ну, присаживайтесь. Мне Виктор Александрович уже доложил вкратце. С отчетом потом ознакомлюсь... Ну что ж, с заданием вы хорошо справились. Мне понравилось, что использовали нетрадиционные приемы работы. Теперь у нас появилась ясность, есть ответы на многие важные вопросы.
Ванин и Тримаскин слушали молча, не перебивая.

Ильин снова встал и пошел к шкафу. Они тоже встали, так как по Уставу младший по званию не должен сидеть, когда встает начальник.

Из шкафа Ильин достал черную коробочку, открыл и достал часы – “Командирские”, подарочные. Показал Ванину надпись на крышке – “За службу Отечеству”.
– Разрешите, Алексей Валерьевич, от имени руководства “Внешоборонпоставки” и от себя лично выразить вам благодарность за исполнение своего офицерского долга, за ваш труд.
Приняв часы и рукопожатия, Ванин отчеканил: – Служу Отечеству!

* * *
Вернулись к Тримаскину. Он о чем-то задумался, вздохнул.
– В общем, такие дела, Алекс. Мы тут проанализировали, пораскинули мозгами... Ты свое дело сделал. Теперь наш черед.
Ванин понял смысл этих слов.
– Выходит, я теперь – в сторону.
– Я повторяю, теперь мы будем работать. Твоя роль сыграна. Наши считают, тебя лучше вывести из дальнейшей игры. В интересах дела, и в интересах твоей же личной безопасности. Дело не в австрияках – они тебя оберегали на протяжении всей командировки.
– Вы что, в резидентуру сообщали о моей поездке?
– А ты как думал? Наши ребята тебе прикрытие организовали, то-то.
– Чисто сработали, я даже ни разу не почувствовал “наружки”.
– И наружка была, и кое-что другое. А то, что ты не внимательно отслеживал окружение, это хорошо. Твое напряжение их спецы сразу бы раскусили. Ты вел себя очень даже естественно. Это плюс.
– Ну, командирам виднее. – Ванин пробовал перевести разговор в шутливое русло. – И все же, Вить, обидно. Плакали мои комиссионные. Представляешь, это какие же бабки я мог бы срубить!
Тримаскин шутки не поддержал. Наоборот, в голосе его была какая-то грусть.
– Благодари Бога, что все так складно получилось. Радуйся, что жив, здоров, а деньги еще заработаешь. Родина тебя не забудет.

(продолжение следует)

г. Ижевск

Анатолий ВЕЧКИТОВ

РЕПРОДУКТОР

Сестре Вале
Те годы уже не близко,
Но четко запомнилось мне:
Глубокая черная миска
Висела на серой стене.
Но мама нам не велела
Замачивать в ней сухари.
Тарелка эта умела
Петь песни и говорить.
Из песен одну запомнил я
(Не помню других и все!)
“Вставай, страна огромная...”
Послушаешь... Аж трясет.

ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА

Памяти отца
Пол выскоблен так, что запах
Идет от его желтизны.
“Сыночек, сегодня твой папа
Вернется домой с войны”.
Я знал свою бабушку Капу,
Знал маму, сестренку знал.
А кто он, какой он, мой папа?
Я в пять своих лет не знал.
В кроватке проснулась сестренка,
Плаксивый подав голосок.
Под лавкой, волнуя котенка,
В углу верещал сверчок.
И тихая бабушка Капа
Сказала мне шепотком:
“Давай, поздоровкайся с папой,
Не прячься, дикарь, под столом”.
От пота холодного прея,
Услышал я, весь дрожа:
“А ну-ка, сынок, скорее,
Вылазь из своего блиндажа”.
Тут папа ко мне пригнулся
И... вытащил из-под стола.
Взял на руки, улыбнулся,
Коснулся губами лба.
Прижал ко щеке колючей.
Мне больно, но я терплю.
Со мной уже был такой случай:
Я в поле падал в стерню.
“Ну вот, наконец-то мы вместе.
Ставь, теща, на стол чугунок”.
И папа со мною вместе
Развязывать стал вещмешок.
И вот на скатерку в дырах
Поставлен был чугунок.
А рядом с картошкой в мундирах
Положен солдатский паек.
Мы ели... А рядом с порогом
Лежал на полу вещмешок,
Как будто уставший в дороге
Вконец отощавший щенок.

пос. Северо-Енисейский