ФРИЦ

Я стою над ним,
над моим врагом.
Постоял в ногах,
обошел кругом.

Вот уж впрямь уснул:
руку под висок.
А другой рукой
придавил сосок.

Будто просто боль –
пальцы мнут сукно,
как звезда, растет
на сукне пятно.

На лице его
задубел оскал.
Кто-то этих губ
желтизну ласкал.

Борода черна –
как из сапога.
Вынес его черт
на мои рога...

* * *
Я знал: убийство – не искусство,
И отличиться не хотел.
Все реже прыгаю на бруствер,
Все чаще будто сквозь прицел
Гляжу –
              пустым-пуста обойма,
На все про все – ядрена мать.
И только утром пальцу больно
Всю ночь на что-то нажимать.
В кишках рубцы,
В суставах соли,
Но обрастает мясом кость,
Но год от года в слитки боли
Перерабатываем злость.
Нам проще –
              мы штыком и матом,
Свинцом, по крайности – огнем.
А вы, что выпустили атом,
Ну что вы знаете о нем?..

* * *
Не выбирал себе страны.
И ты меня не выбирала,
Что вдоль исхлестанной спины
Горбишь кривым хребтом Урала.

Двадцатый век свистит кнутом.
Трепещет кровью рана волчья.
И бредишь ты.
И ты же – молча! –
Ленивым варишь животом.

Пока линяет ярый флаг,
В тебе истлели и раскисли
Европы пагубные мысли
И желтый Азии кулак...

г. Москва

Николай ХОНИЧЕВ

КРОВОХЛЕБКА

Торя к Победе крохотную тропку,
Искали дети, да во все глаза,
Траву красноголовник-кровохлебку,
Что может кровь остановить-связать.

С сердцами золотыми, с жизнью нищей...
И мама с ними... – ту траву в лесах.
Ее копают вместе с корневищем,
Используя потом в госпиталях.

Красноголовник мама собирала,
Чтоб отцвела кошмарная война,
Чтоб кровохлебка кровь бойцов вязала,
И раны заживали бы до дна.

Я сам студентом травку эту ловко
Копал, сушил – в гербарии хранить.
Но где найти такую кровохлебку,
Чтоб в новых войнах кровь остановить?

* * *

Маме

О чем-то говорят, свисая с крыш, сосульки,
На озере грустит и тихо тает лед.
А в доме номер пять, в Кустарном переулке,
Прабабушка моя поклоны ночью бьет.

А утром – снова бьет, перебирая четки.
Внук с внучкой – на войне.
И оклеветан зять.
И приговором путь безвинно перечеркнут.
Но, может быть, тюрьма вернет его назад.

Такие времена, что ложь остра, как бритва.
И корчится страна от беспросветных мук.
Сгибается спина – и звездочка молитвы
Летит под Сталинград, где исчезает внук...

Прабабушка не зря по сто поклонов била
И верила в свою счастливую звезду.
Хоть внучку у войны, у Бога отмолила.
...А зять расстрелян был
в тридцать восьмом году.

г. Томск