Евгения БАГРАМОВА

МОЙ МОНОЛОГ,
НО В ЧУЖОМ
СПЕКТАКЛЕ

КРАСНОЯРСК

Фонари. Фонтаны. Путаница дворов...
И тоска внутри,
               как оркестр инструментов струнных.
Я ему скажу: “Фейерверки глупей костров...”
Только он ответит: “Красивые лучше умных...”
Добредем до утра, когда мысли уже вразлет
И опять по домам... на два с половиной года.
Напоследок он скажет:
                    “Прощаться без слез – не в счет”.
Я отвечу: “...Мне дали имя мужского рода”.

ЗДЕСЬ СЕВЕР

Здесь Север. Для нас с тобой
                            он почти что “крайний”.
Мне нежной не быть. Тебе зимовать по жарким,
но очень чужим квартирам. Ты (самый ранний
из всех моих “вечных чувств”)
                                 будешь самым ярким
из всполохов памяти, гаснущей с каждым годом.
Мне жить – как пришлось.
Тебе – как мечтал. Неважно:
на нашем меридиане своя погода,
но смены сезона уже не предвидится.
Будем также
на параллельных улицах, но далеких,
рубашки расстегивать, но не друг другу. Знаю:
мне песен не петь колыбельных. Тебе высоких
ни нот, ни страстей не искать уже. И иная
судьба не дана. Лишь скольжение в одиночку.
И сколько бы к встрече ни прилагать старанья –
Здесь Север. Для нас с тобою из точки в точку
не проходимы (даже столь малые) расстоянья.

ДЕВИЧЬЕ

Спину держа до боли под левой лопаткой,
Пытаюсь казаться (а это не очень просто)
Самодостаточно-ровной. Уже украдкой
Мерила каблуки от стремленья к росту
Если не в личном плане, то в сантиметрах...
В этом городе пахнет весной с января – я брежу
Привычкой мелькать по ночам,
                                    только кроме ветра
И губы тянуть-то не к кому: лица те же,
В которые тянет молчать и курить манерно,
Говорят, это все обратимо и не смертельно,
Только... “Девушка, в ваши годы пора б,
                                           наверно...”
Но я хожу выгнув спину, ко всему параллельно.

* * *
У меня отобрали полсолнца. Уже давно.
От этого там, где солнечное сплетение
Пусто немного. И часто в глазах темно.
Слова теряют свой смысл при повторении,
Поэтому я молчу о любой любви,
За исключением родственной и к собакам
И, глубоко выдыхая на “раз, два, три...”,
Меняю тему, чтоб не хотелось плакать.

НЕИЗЪЯСНИМОЕ

Знаю одно: если встречу – бегом, бегом...
бросить: “Спешу”, и, по возможности, мимо.
Мне диалоги даются теперь с трудом,
и остается несвязная пантомима,
или не набранный номер, гудки “отбой”,
как недошедшие письма, как кто-то важный
кто не дождался. Мне с моей немотой
трудно найти собеседника... Это даже
не одиночество – очередной излом,
новый подвид изоляции, что-то вроде
“просто присутствия” – виден и всем знаком,
но ничего другого не происходит.
“Странный период”, “темная полоса” –
как бы слова ни складывать и ни мучить
выйдет скорее банально, чем искренно. Голоса
Что-то внутри напевают, но не озвучить...
Я молчалива. И выраженье глаз –
все что осталось. Но кто бы смотрел при встрече.
Я привыкаю: скрываться из раза в раз
и в растрепанном ворохе мыслей терять дар речи.

* * *
Кто тебя здесь ждет? Все выкипело и жжет.
Сердце с кулак всего-то, но как бьет!
Вскрыться б от горла вниз и его достать,
Глянуть, как там оно без тебя живет
И выбросить в снег. И самой туда же.
                                Спокойно спать.
А после солью рассыпаться
                                и не скользить. Врать,
Что все хорошо, просто бледна и бежать, бежать,
Лечь на пол, свернуться зародышем,
                                 твердо знать,
Что нет новостей и не будет. Но ждать. Ждать.