– Молодец! – обернулся Витька к партнерше.
– А?! – судорожно выдохнула она, заканчивая спасительный гребок. И саданула напарника дюралевой лопастью весла по зубам.
Витька ослеп. Что-то яркое брызнуло в глаза, рот обожгла острая боль, а в голове зазвенело.
– Ты мне жубы выбила!
– А?! – переспросила Лизка. На этот раз мой герой увернулся.
Они понеслись дальше. Витька был как в тумане, но что-то все-таки еще соображал. Несколько ворот смазали, но, кажется, не вчистую. Еще раз перескочили струю... Еще серия ворот... Лизка по-прежнему молотила, как дизель, для полного сходства подвывая то ли от ужаса, то ли от раскаяния. Влетели под железнодорожный мост. Это уже почти финиш. Народ с моста и с берегов что-то орал, но что именно – разобрать было совершенно невозможно. Вода в этом месте, у самого впадения в Суходольское, ревет громче любой толпы. Да и не нужно было уже никаких подсказок. В голове у Витьки крутилось одно – они дерут всех! Даже мужиков! Осталось только еще раз воткнуться в улово у финишного створа...
“М-м-мать!!!”
...Несостоявшихся чемпионов, кувыркнувшихся у самого финиша, выловили быстро. Моторист Юра со спасательного катера уже поднаторел в подобных процедурах. А на пристани поджидал Жуков и лицо его не обещало ничего доброго. Но, глянув на Витькину окровавленную пасть, Толя осекся и послал кого-то куда-то. Оказалось – за водкой. А Лизавета, едва лишь сойдя на берег, тихо смылась с глаз. Где она переодевалась, сушилась и отсиживалась до вечера – Витька так и не узнал. И только в темноте, уже пьяный и добрый, он на нее все-таки наткнулся.
Ну ничего, поговорили. И даже попели. Вернее пела Лизавета, а Витька больше мычал. От боли. Но, как уверяет, все-таки в лад с мелодией. Лизка это мычание назвала вокализом...

...Вижу целый
Мир в глазах тревожных.
В этот час на берегу крутом,
Не гляди
Ты так неосторожно:
Я могу подумать что-нибудь не то...

Эта песня тоже была из тех, что когда-то взбудоражили Витькино романтическое сердце. Правда, какие-то сволочи тут же ее переиначили: “Не маши веслом неосторожно...”
Но никаким злопыхателям не под силу было сломать ощущение полного блаженства, которое испытывал в тот давний вечер обеззубевший на всю оставшуюся жизнь Витька-Черемош. У него, наконец, появилась целая толпа друзей, с которыми теперь можно было петь загадочные песни со Стасеева магнитофона.

И Лизавета.

г. Саяногорск

Виктор БОГДАНОВ

* * *

Чужое время хлынет на тебя.
Когда-нибудь. Внезапно. Как цунами.
Я мог бы для того, чтоб оградить
тебя от этой силы, стать землёю,
романом, мужем, воплями толпы...
Но слишком поздно: ты уже сложилась
в цветной узор на лопнувшем стекле
моей души. И, знаешь, та минута,
которую я трачу на слова
о предсказаньи будущего, вскоре
растянется на тысячи минут...
И если это сделал я – прости!..

* * *

Да, губы. Да, глаза. Но что
мне делать с ними после поцелуев?
Смотреть... Молчать... Но если б не они,
я был бы мёртв, а ты бы оставалась
всего лишь этим взглядом, этой
копной волос, волнистыми губами
и голосом, не знающим, что он –
не просто голос, и блестящей кожей
с ожогом над коленкою – с ожогом,
который может больше не зажить...
Но ты живи. Тебе не будет больно
Ты – продолженье прерванной строки,
ты – алфавит чужой души, ты – место
библейских слов, ты – время сотворенья,
и губы, и глаза... Но почему?!
Вот тут-то и приходит Тот, Кто знает.
И так молчит, как будто Его нет.
Чтоб было – это.

г. Омск