Валентин РЕШЕТЬКО

ЧЕРНОВОДЬЕ

(главы из романа)

СПЕЦПОСЕЛЕНЦЫ

Солнце перевалило уже за полдень и начало медленно клониться к далекой синь-тайге. Перед самым носом парохода то и дело, купаясь в струях дрожащего от жары воздуха, летали с берега на берег неугомонные кулички. На заливных лугах с полоя на полой стремительно проносились стайки уток.
Наконец, кончился плес. На левом берегу реки клином придвинулась пихтовая тайга, а около воды стояла высокая ель, затесанная с речной стороны. Затес был виден далеко с реки, на белом поле которого углем нарисована большая цифра 6. Выше на берегу стояла солдатская палатка; около входа дымился костер. Это было одно из будущих спецпоселений на Васюгане.
Гудок ревел протяжно с какими-то рвущими душу захлебывающимися переливами. В трюме стало тихо. Люди напряженно прислушивались и, стихнувший на мгновение шум, возобновился с новой силой.
Как всегда, подтянутый, застегнутый на все пуговицы, Стуков спустился в трюм на половину лестницы и громко, стараясь перекрыть беспорядочный гам, крикнул:
– Татарские, Кыштовские!.. Готовьтесь к высадке! – Он постоял немного и с угрозой закончил. – Да чтоб быстро мне!..
Баржа загудела с новой силой, все пришло в движение. Кругом слышались радостные голоса ребятишек, женские всхлипы, рокочущие голоса мужчин.
– Кажись приехали, – как-то растерянно проговорил Лаврентий Жамов. – Давай собираться, мать!
– Осподи, осподи! – запричитала Анна, беспомощно оглядываясь вокруг себя, затем подхватилась и кинулась к своим узлам.
– Настя, Настя! – суетилась Анна. – Чайник, где чайник?
– У Зеверовых! – отозвалась дочь.
– Осподи! – причитала Анна. – Не забыть бы че!
– Не забудем, тетка Анна! – успокоил тещу Иван Кужелев.
Анна выпрямилась и на короткое время припала к плечу зятя.
– Ой, сынок! Боюсь я, оставим че, где потом возьмешь... Гиблые места.
Слегка качнуло, баржа ткнулась носом в глинистый берег. На палубе затопали сапоги; трюм гудел, словно потревоженный улей. Гулкий звук над головой подстегнул людей и они заметались с новой силой. Загрохотали сходни, обитатели трюма опять невольно замерли. Послышался резкий голос коменданта:
– Не толпись, выходи по одному! Соблюдай порядок!
Произошло то, что и должно было произойти. Незнакомые люди, которых свела на барже общая беда, стали роднее родных. И разлука сейчас воспринималась более обостренно, так как каждый был уверен, что видятся они в последний раз. Хоть и надоела до чертиков плавучая тюрьма, но те, кому пришла очередь высаживаться на берег, до боли завидовали остающимся на барже. Зловонный трюм, давал видимость

хоть какого-то, более-менее определенного пристанища. Они привыкли уже к своей плавучей тюрьме. (Ко всему можно приучить русский народ.) А сейчас... Ох, как трудно ступить ногой в неизвестное...
– Выходи, выходи, не задерживай! – неумолимо подгонял голос коменданта Стукова.
– Уй, шайтаны! Стрилять буду! – вторила голосу коменданта Вахитовская фистула. Он угрожающе выставил винтовку.
– Ну, ты, стрелок поганый! – Высокорослый пожилой мужик, бесцеремонно отодвинул штык в сторону, его роскошная русая борода густо побитая сединой, закрывала почти всю грудь. Вахитов отступил назад. А мужик с большим узлом на спине с трудом протиснулся на палубу. Ослепленный ярким солнцем, он беспомощно заморгал, вытирая выступившие на глазах слезы, заскорузлой ладонью.
– Фамилия? – Стуков открыл амбарную книгу и нашел нужную страницу.
– Ивашов! – пробасил мужик.
– Раз, два... пять! – Считал комендант, тыча пальцем в идущую следом женщину, двух молодых парней и подростка.
– Ивашовы все, – пробормотал Стуков и, словно удивляясь, закончил: – Ты гляди, ни один не сдох! – Он поднял голову и тут взгляд его остановился на мешочке, который женщина бережно прижимала к себе. Он окликнул ее: – Че это в мешке у тебя?
Ивашова остановилась и растерянно проговорила:
– Мука!
Стуков повернулся к конвойным и коротко приказал:
– Заберите!
Конвоир подошел к в конец растерявшейся женщине и вырвал у нее из рук муку.
– Родимый, да чем я мужиков кормить буду! У меня вон их сколько! – запричитала Акулина Ивашова.
Комендант равнодушно смотрел на плачущую женщину и процедил сквозь зубы:
– Хлеб, кулацкое отродье, зарабатывать будете!
– Акулина! – строго прикрикнул муж. – Кого ты разжалобить хочешь. Они же нас за людей не считают!
– Проходи, проходи... Разговорчики! – Торопили, замешкавшихся спецпереселенцев, конвоиры. Ивашов старший ступил на жиденькие сходни, а снизу, из трюма, уже подпирали другие.
– Фамилия?
– Кучумов!
Палец Стукова снова пересчитал людей, тыча каждого, кто проходил мимо него. Сверившись со списком в амбарной книге комендант все же спросил:

Скачать полный текст в формате RTF