Елена ЕЛАГИНА

НЕ ВЫШЛО
ПРО ЛЮБОВЬ,
ТАК ВЫЙДЕТ
ПРО РАЗЛУКУ...

* * *

И климат наш неисправим, и души,
И смрад тысячелетнего барака.
Одна седьмая – непригодной – суши.
Здесь жить нельзя. А мы живем, однако,

Отапливая гиблое пространство
Своими невеликими телами,
В кликушество впадая и в шаманство,
Мир изумляя странными делами.

Здесь жить нельзя. Но мы живем упрямо:
Детей рожаем и с зимой воюем,
То всласть выводим: “Мама мыла раму”,
То храмы рушим, то кресты целуем.

Нас оттеснили от тепла Европы,
Ее морей, ее семьи народов,
Мы – сироты, убоги наши тропы
Среди повальных бед и недородов.

Какой там третий Рим! Снега! Сугробы!
Зима по триста дней, о чем вы, право?
Какие тоги здесь? Тулупы, шубы, робы,
Подледный лов да зимние забавы.

* * *

Звук попадает в губы, как в лузу шар.
Это и есть, должно быть, тот божий дар,
Что ни с какой яичницей не смешаешь.
Звук попадает в точку пространства, чтоб
Рябь разрасталась, в волны сбирая лоб,
Ком расширяя в горле – не зря смущаешь.
Звук попадает и пропадает, но
След оставляет, так уж заведено:
Память имеет даже немая глина,
Даже травинка помнит свое зерно,
Только душа не помнит, что суждено
Было и будет – божьего пластилина
Плод вдохновенный небывших ошибок и проб,
Фокус лучистый, собранный света сноп,
Несовместимый с грузным земным сознаньем,
Помнить не помнит, но слышит музыку сфер,
В звук воплощаясь, в рифму, в строку, в размер,
Вновь прельщена и радостью, и рыданьем.

* * *

Оттого креста нательного
Столь смертельна пелена,
Что нет ужаса смертельного,
Коль смертельно влюблена,
Что на милосердье Божие
Уповаешь, как святой,
Коль любовь вбираешь кожею,
И земли нет под пятой.

Жизнь груба, страшна, как водится,
Но хранят от главных бед
Три иконы богородицы
И один земной портрет
На столе, рабочем дочиста,
Посреди зимы-реки.
И сбываются пророчества
Гороскопам вопреки.

* * *

...Не вышло про любовь, так выйдет про разлуку,
Про то, как пыль столбом, и как печаль ручьем,
И как река, смеясь, любимую излуку
Обходит стороной в беспамятстве своем.
Как птицы мельтешат и не находят места,
Как облако летит на юг, на юг, на юг...
Как двинулись слова с обжитого насеста,
Не в силах перенесть чужих сердечных мук.

* * *

Чем недоступней, тем желанней,
И чем порочней, тем блаженней,
Правдивее чем, тем обманней,
И чем трезвее, друг, тем пенней:
Жизнь – парадокс, не жди ответа
Ни на один вопрос зудящий.
Зима скользит по кромке лета
И манит к жизни настоящей.

* * *

Сочась сквозь дырявое лето
Пульсирует свет без границ,
Целуя волосы цвета
Перепелиных яиц.
И снова мостов и арок
Тягуче-ленивая прыть,
И вечный город в подарок,
Коль нечего больше дарить.
В дешевом кафе за стаканом
Незнамо какого вина,
Как Гете сидим с Эккерманом,
Повинность у коих одна,
Невидящим взором друг друга
Удерживая на оси
Земного непрочного круга,
А большего и не проси
В краю, где, глядишь, сегидилья,
Глядишь, irish-step к русским щам...
Где сохнут намокшие крылья,
Приросшие к нашим плащам.

* * *

Б.Рыжему

Сказать красивыми словами
О том, как мир жесток и зол,
Разгоряченными губами
Принять безмолвно свой обол,
А после, дернув от причала,
Поплыть по неживой реке,
Не ведая, что начертала
Фортуна на речном песке...