– Мы потом просмотрим... говорят, преступники всегда провожают свою жертву... – И просил Анюту с Антоном: – А вы следите, кто отворачивается...
Нужно сказать, милиции только раз удалось переговорить с Петром Платоновичем, на следующее же утро после операции. Поперека успел объяснить, что человек был с длинном черном пальто и ворсистой кепке, лицо показалось знакомым. Но разве можно найти убийцу по таким приметам?
– Был один честный человек, и того убили, – говорили в толпе.
– Теперь его эти морды знаменем своим сделают. Кто первый успеет.
– Сын не позволит.
– А кто его послушает.
А дальше, как позже рассказывали по всей Сибири, произошло странное, невероятное событие. Дело в том, что возле гроба на стуле стоял динамик, из паутины которого все это время тихо лилась нежная скрипичная музыка. А голова Попереки лежала на широкой голубенькой подушке. И вот, как рассказывали очевидцы, вдруг раздался хриплый, но всем тут собравшимся знакомый голос Попереки:
– Одну минуту, мои дорогие. – И при этом голова мертвого приподнялась на подушке. Голос продолжал. – Нам всем пора выпрямляться. Научимся уважать себя. И Россия станет самой великой на свете державой. А народ – самым счастливым... И как рассказывали очевидцы, голова его медленно снова опустилась на подушку. И голос смолк.
И хоть всем или почти всем с первой секунды – не смотря на жутковатый шок – было понятно, что это говорит записанный на магнитофон голос, и что голова талантливого физика приподнялась из-за движения какого-то механизма в подушке, но от неожиданности Соня свалилась в обморок, а Люся захохотала, как безумная:
– Я знала, знала!.. – И тоже обвисла на руках стоявших рядом.
А Наталья в ужасе прижала руку к сердцу и закрыла глаза. А дочь Лена заныла:
– Папочка, прости...
И только сын, который, наверное, и устроил такое прощание по просьбе отца, смотрел в лицо ему спокойно. Ну, может быть, еще на губах его возникла та горделивая усмешка, которой всегда отличался Поперека.
– Всё путем, – сказал Кирилл, успокаивая взглядом народ. – Так и сделаем.
Мел снег, оркестр пыхтел, гремел и фальшивил, народ погрузился в автобусы. И вскоре возле подъезда остались лишь семеро местных политиков в ожидании тележурналистов, с прислоненными к коленям железными венками, – потом их отвезут водители на могилу. В роскошных машинах, на которых приехали деятели, уже разливали для них горячий кофе из термосов в чашечки, отвинчивали крышечки бутылок с коньяком, резали лимоны.
Маленький мальчик шел мимо и подобрал еловую ветку, брошенную под ноги толпе, и тыча носиком в нее, зеленосизую, морозную, закричал матери:
– Ты говорила “не скоро”... а вот скоро – новый, самый новый год!

г.Красноярск

Алексей САЛЬНИКОВ

ТРИ СТИХОТВОРЕНИЯ

* * *

Громкое вороньё,
Солнечные трамваи,
Если обидишь её –
Я тебя закопаю.

Ты у неё один,
Больше не обмануться,
Злится – не уходи,
Вырвется – дай вернуться.

Ну, а меня в словарь,
То, что сто лет моё –
Солнечные трамваи,
Громкое вороньё.

* * *

Сто лет назад,
Когда вы только спали,
У нас был сад,
И мы его копали.

Сто лет назад
Мы все входили в роли,
У нас был Сад
И мы его пороли,

Пололи и пороли,
Так сказать.

* * *

Пустоты иероглиф –
Абсолютный сглаз –
Все автобусы ушли в
Свой Аннуминас.

И осталось две по сто,
Да и те, прости,
Оттого, что нам с пальто
Некуда идти.

А простая голова,
Путая слова,
Проведёт из кухни “А”
И до кухни “А”.

пос.Горноуральский, Свердловская область