Михаил ГУНДАРИН

КУРТУАЗНЫЙ
КАЛЕНДАРЬ

ЯНВАРЬ

В такие морозы тепло измеряется ртом,
как будто лекарство пипеткой.
                                           Ты ждешь исцеленья
от этих анисовых капель? Попробуй-ка бром,
а лучше надейся на печь и сухие поленья.

Такая погода способствует разве что сну,
пускай в одиночку, зато под двойным одеялом
смиренья и грусти. Деревья подходят к окну
и просятся в дом.
                     Ты их, помнится, раньше впускала,

а я не пущу. Извините, исчерпан лимит –
по новому адресу нынче ищите приюта.
Я занят своими делами: на кухне шумит
взволнованный чайник,
                                     а стало быть, через минуту

появится способ согреться на четверть часа,
к сомнительной помощи ближнего не прибегая.
На глянцевый камень нашла ледяная коса.
Ты помнишь, была нам обещана участь другая.

Однако, похоже, что сбудется только прогноз
охрипшего диктора из Министерства Погоды –
а стало быть, долгая ночь, отмороженный нос,
разлука навеки, холодные, гулкие своды.

ФЕВРАЛЬ

Выход февральского гостя
                                           сопровождается пеньем
Пылких наяд,
                  осушивших чашу страстей новогодних,
Не протрезвевших доныне,
                                           могущих без промедленья
Сделать счастливым любого,
                                           кто им по нраву сегодня.

Топчется он у порога
                                           в старых промокших ботинках,
слова сказать не умеет – дорого ценит молчанье.
Полно тебе, неумелый, ты еще не на поминках,
наоборот – на банкете, переходящем в венчанье

черной морозной метели
                                           с тусклой весенней порошей,
ангела в ясных доспехах с девой,
                                           готовой к соитью.
Ты здесь верховный владыка,
                                           ты это все подытожишь,
свяжешь струной золотою
                                           или жемчужною нитью.

Гряньте, февральские трубы,
                                           в честь своего властелина!
Жизнь прожита не напрасно,
                                           все начинается снова.

Заново тают сугробы, заново тяжкая льдина
в медленном танце кружится,
                                           ждет настоящего слова.

Это начало музыки и окончанье разлуки.
Горе минует любого, кто удостоен застолья,
ибо он поименован, временем взят на поруки,
в тесто густое замешан,
                                           сдобрен классической солью!

МАРТ

Весной забываешь свое ремесло
в несмелой надежде, что чудо случится,
что в нужные волны опустишь весло,
а раннего утра синица
в ладони твоей приютится.

Весной свое детство припомнишь сквозь сон
и вздрогнешь, и этой болезни старинной
стыдишься, как будто нарушив закон.
Проснешься – а март воробьиный
прекрасен, как явка с повинной!

Весной замыкается солнечный круг
в слепящее глаз острие золотое.
В знакомых объятьях, пожатиях рук
вдруг видится суть, а иное
осталось уже за спиною.
Мы вместе спасемся весною!

АПРЕЛЬ

Выйду из дома, пройдусь по пустому бульвару...
Что там любовь – папиросы короткой затяжка!
Выдохнешь – нету. К иному готовься удару,
Видно, недаром наполнена плоская фляжка

Около сердца. Глотнешь – и откроются виды
Дивных пространств,
                                           озираемых разве что ветром,
Солнечной тенью уже миновавшей обиды,
Этим просторным, изрядно хромающим метром,

Больше ничем. Подражающий – неподражаем,
Это Гораций сказал, между прочим. Не шутка!
Вот и закончился март со своим урожаем
Мелких измен и смешных помрачений рассудка.

Теплый апрель раздвигает озябшие стены.
Вот бы еще кое-что! Но оставим намеки.
Эти дела хороши на краю Ойкумены,
Здесь же порою скучны, а порою жестоки.